так и на местах постоянной торговли. Милиция в такие дела не вникала. Зачем? По случаям вымогательства и попыток ограбления мелкие торговцы в отделения не обращались. У них теперь была собственная «крыша», под которой самые сложные конфликты решались скоро и сурово: обидчик «своих» получал либо нож в бок, либо пулю в лоб. Судебные решения «бугров» приморской братвы никогда не оставались неисполненными, а приговоренным незачем было ждать годами помилования от имени президента.
В связи с тем, что племя мелких торговцев размножалось без сексуальных потуг, методом простого деления, улицы и рынки стали тесны для нормального процесса товарооборота. И власти дали согласие на использование в интересах рынка городского стадиона «Моряк», некогда принадлежавшего добровольному спортивному обществу профсоюзов. И закипела на игровом поле и гаревых дорожках толпа продающих и покупающих, ворующих и охраняющих, обдуряющих и обдуряемых.
Трудно сказать, кто первым назвал стадион «Шанхаем», но это мгновенно приняли все. Если зайти в глубины языкознания, то название было точным. Шанхай в переводе с китайского означает «на море». Так что стадион-базар, стоявший в каком-то километре от океана, мог носить свое имя гордо, не боясь обвинений в плагиате или обмане.
Именно в Шанхае в парусиновом шатре Лунев обнаружил Ермакова. Тот возглавлял охранное агентство «Прилив» и командовал двумя десятками дюжих ребят, рекрутированных из морпехов и десантуры.
За время, которое Лунев не видел Ермакова, тот заматерел, раздался пузом, налился видимой силой и сытостью. Ходил он, широко расставляя ноги циркулем, поскольку сблизить их мешали толстые ляжки. Лицо выгладилось и лоснилось маслянистым блеском, как у колобка. Джинсы, неимоверного размера в поясе, обтягивали задницу так, что Луневу показалось – присядь Ермаков, и прочная ткань поползет, как марля.
Ладонь Ермакова, горячая, как сковорода, крепко сжала руку Николая. Губы растянулись в улыбке.
– Что, сержант, ожил?
– Да вот…
Лунев даже не знал, с чего начать разговор. Ермаков заметил это.
– Ты не тушуйся. Деньги? Дам. Место ищешь? Подберем в лучшем виде. Своих мы берегём и ценим.
– А вот Бориса мы не уберегли…
– Это ты прав. Узнал бы, кто его порешил, сам ноги повыдергивал. – Ермаков помолчал, выдерживая паузу, приличествовавшую моменту. – Так чем могу помочь?
– Ничем. Просто я хотел на тебя взглянуть. Узнать, как ты тут.
– Спасибо, старичок. В наше время такое случается редко. Кто из своих ни зайдет, обязательно с просьбой.
– Мне ничего не надо.
Лунев лукавил, но совсем немного. В самом деле, ничего материального просить у Ермакова он не намеревался. А вот выспросить, кто такие Шуба, Гоша и Туляк, чьи имена назвал Бабай, можно было и в простом разговоре.
Ермаков хлопнул в ладоши.
– Семен!
Из-за парусины за его спиной появилась лохматая голова. Луневу даже показалось, что