вот эти шнурки на щиколотках.
Она поняла эту первую фразу, обращенную к ней по-арабски и опять опустившись на колени, развязала тесемки внизу и потом на поясе. Шелковые королевские шальвары с едва заметным золотистым рисунком упали вниз, и он остался перед нею в шелковых же, но белых подштанниках. Лейла на этот раз не стронулась с места, ибо не имела никакой возможности встать с колен от очередной волны трепета, который на этот раз был гораздо менее тягостен, чем тот первый ужас ожидания Дэва. Она не могла встать еще и потому, что почувствовала, – как и вчера, в ту первую их встречу – у нее начался известный женский процесс, случающийся у взрослых женщин, как правило, ежемесячно, а у взрослеющих девочек иногда при известных обстоятельствах, но всегда некстати, наступающий вдруг…
Поняв, что ему не помогут, и кое-как раздевшись далее самостоятельно, Асман опустился в серебряную посудину и уже не беспокоил девчонку. Он сообразил, что с нею что-то не так. А бедная мученица, пока он находился в ванне (надо сказать, что сие была его собственная походная ванна, от которой он решил сегодня отказаться ради Лейлы) и разглядывал ее, тихо и безропотно страдала, – что поделаешь, на все воля Аллаха.
Их первое уединение т. о. было несколько омрачено, Асман мерз в остывающей воде, от чего он успел отвыкнуть за время полного благоденствия, но, за исключением прохладной воды, все складывалось очень хорошо. На колеблющемся потолке играли, перемежаясь с тенями, солнечные блики. Грустная побледневшая пленница сидела перед ним на ковре и кусала губы. Но он чувствовал, что она вполне здорова и даже не сумасшедшая, и поэтому может и должна ему принадлежать…
Спустя несколько дней, Лейла освоилась с обстановкой, у нее появилась прислуга и платье, привезенное из дворца местного эмира, который кроме того прислал три сотни солдат и подношения лично королю. Эмир был стар и болен, но в войске Асмана служили пять его сыновей. Король не видел ни одного из них, но в создании первого скромного комфорта для красавицы Лейлы, второй из них по возрасту по имени Хусейн сыграл не последнюю роль. Он попался на глаза королевскому визирю-дворецкому, которого, в свою очередь, главный визирь евнух Дахар попросил поторопиться с устройством быта подобранной красавицы.
Хусейн бросился во весь опор к отцу и через два дня прикатил арбы, груженные нарядами и подарками. Увидев все это, король улыбнулся Дахару и похлопал его по согбенной спине. Визирь дворецкий, в свою очередь, за расторопность получил от главного визиря бриллиантовый перстень. Хусейн же с протекции визиря дворецкого, завладел, минуя старшего брата, правом наследовать эмират своего отца.
Что касается крестьянки Лейлы, то она еще меньше чем Его Величество была знакома с механизмом появления вокруг нее новых людей и вещей, объединявшихся для создания ей душевного покоя и телесного комфорта.
К утреннему душистому купанию