Провиденциальной Мысли именно в том, что она – апория, потому что её разрешение, как неустойчивая динамика неопределённого, предполагает решение, не заложенное в условии задачи. Возьмём классическую апорию «Может ли Ахилл догнать черепаху?» Ответ на этот вопрос предполагает исчисление бесконечно малых, которые не заложены в условиях, сформулированных Зеноном. Это пример. Потому что в самой изначальной Провиденциальной Мысли так же точно предполагается, что её решение предполагает инструментарий, который не входит в контекст первозданного Замысла. Он формируется за пределами первозданного Замысла. И для этого нужна динамика макросюжета творения и оппозиции творению. Иными словами, может ли Всевышний, Всемогущий сделать камень, который он не может поднять?
Бог не может Сам ответить на оба конца апории. Он не может Сам это сделать, потому что если Он создаст такой камень, то это будет ограничение – с одной стороны, не создаст – с другой. И Он должен создать Адама, который выполнит эту задачу таким образом, чтобы у Творца были развязаны руки по отношению к этой апории. В этом суть радикализма. Понимание этого и понимание себя как «ключ к решению поднятия этого камня» – это и есть суть радикализма.
Гегель, особенно левое гегельянство и его исчадие Маркс, не случайно создавали революционные теории. Есть в Гегеле, как бы мы его не интерпретировали, определённого рода радикализм. Сейчас просто не будем вдаваться в детали, но он там заложен.
Я согласен. Гегеля мы «сливать» не будем, но Гегель нам нужен как точка отталкивания. Нам Гегель нужен для того, чтобы сделать к нему «фотографию», основанную на негативе: вот есть Гегель черно-белый (не то, чтобы в версии «левый» или «правый»), а он нам нужен в тех местах, где он чёрный – белый, и в тех местах, где он белый – чёрный. Нам нужен негатив от Гегеля.
Вообще, в XIX столетии люди говорили такие глупости, и это всё считалось очень серьёзно.
Я прочёл «Диалектику природы» и «Анти-Дюринг» ещё будучи в 10 классе, и ничего страшнее не читал в своей жизни. Если это левое гегельянство – извините…
Но они отважились, тем не менее, как Вы любите выражаться, на реальное историческое делание.
Правильно. И где оно теперь? Мы сидим у разбитого корыта, и более того, в этом корыте стирали грязные, мерзкие, ссаные пелёнки, потому что весь «советский опыт» – это на самом деле не что иное, как стирка в корыте на задворках трущобы, где живут пролетарские жены, развешивающие белье на бельевых верёвках. Я не говорю, что надо джакузи, но надо просто выплеснуть воду, ребёночка.
Но мы-то с вами состоялись, мы все-таки оттуда, – пусть мы отрицали этот контекст, но он каким-то образом создал условия для того, чтобы…
Я не думаю, что мы состоялись потому, что где-то, в какой-то туманной дали, виднеется Гегель. Хотя на самом деле Гегель для меня был путеводной звездой лет до 19. Я проанализировал кристаллизацию своего внутреннего центра, и эта кристаллизация связана