более утрачивает свое значение. Она заменена различными видами акционерной и иной коллективной собственности. А правовые и имущественные гарантии демократических институтов – надежная узда, при помощи которой общество управляет своими же управленцами и не даст воли и всевластия бюрократам.
Если работник становится держателем акций, он перестает быть наемным работником, а превращается в совладельца предприятия. Не мы, а западные демократии преодолели классовую конфронтацию. Что же осталось нам? Вернуться к тому повороту, где разошлись исторические пути и завороженная бродившим по Европе прошлого века призраком Россия ринулась в пропасть коммунистической утопии. Другими словами – вернуться в лоно европейской цивилизации, а следовательно, признать право частной собственности. И прежде всего на землю.
Это вовсе не значит, что мы должны вернуться к капитализму столетней давности: в одну воду, как известно, нельзя – да и не нужно! – входить дважды. Постиндустриальный опыт развитых стран предлагает достаточно мощные рычаги, для того чтобы сбалансировать интересы личности и общества. Частная собственность – жупел ортодоксальных марксистов – как известно, происходит от слова “часть”.
Не за роспуск совхозов и колхозов, а за создание многоукладной экономики голосовал российский съезд. И признаться, в тот вечер, слушая официальные слова теледиктора из программы “Время”, я ощутил зависть к моим коллегам из парламента России. Они смогли сделать то, чего не смогли и не успели мы, депутаты союзного парламента.
Конечно, легализовав частную собственность (и ударив этим по “теневой” экономике и всевластию партийно-хозяйственной и криминальной мафии!), мы должны принять ряд законов, которые не позволят обществу скатиться к состоянию “первобытного” капитализма. Защитить стариков и неимущих, инвалидов и детей, защитить землю от скупки, общество от “номенклатурного капитала”, ныне усердно отмываемого в разного рода “совместных предприятиях”, созданных на деньги партийной кассы распадающейся КПСС, – все это еще только предстоит. И ни в коем случае не должны мы слепо копировать то, что скопировать нельзя. Я имею в виду то, что, учась у Европы, не должны мы слепо заимствовать те особенности, которые присущи лишь Западу.
На Западе процент индивидуальной собственности в многоукладной экономике всегда будет больше, чем в России. Да, для русских коллективная собственность и на средства производства, и на землю – национальная традиция. Поэтому, когда сталинские колхозы и совхозы будут распущены, многие крестьяне уйдут не в фермерство, а, скорее всего, сами объединятся в артели и колхозы, но только на долевом принципе, с правом на свою часть коллективного продукта, с правом на пай.
Так и Путиловский завод, конечно, не перейдет в частные руки, но станет акционерным предприятием, и непременно с участием не одних только рабочих и инженеров этого завода. Чтобы интересы общества