не перепробовала она сотни рецептов.
Он сразу понял, что она без костылей, и пал на колени, и все встали на колени и запели «Символ Веры»
Когда старухи завидовали ей, она говорила про себя: «Слава Богу», – но не могла чисто по-женски не вспомнить, каково ей доставалось, когда тот же Шлемкин отовсюду, будто подрядившись, гонял Николая Ивановича, когда не то чтоб что-то новое купить, те же хоть дешевенькие ботиночки, чтоб с ног не простывать, на еду не хватало. Николай Иванович и знать не знает, что она ходила кланяться Шлемкину в облисполком. Один ответ был у Шлемкина: «Перестанет старух водить в Великорецкое, ишь, Сусанин вятский, перестанет – и пусть приходит». «И он будет ходить, и я не перестану», – твердо сказала Вера. «Так пусть вас ваш Никола и кормит», – отвечал Шлемкин, и она ушла. И не оставил Николай Чудотворец – не умерли.
Мать тюремщиков!
Разговор, который мучил Николая Ивановича неопределенностью, начала Рая. И начала, и кончила в минуту:
– Ты, Коля, не томись, ты давай подпоясывайся да, благословясь, за хозяйкой. Печку подделаем, обои переклеим – тут вам и поместье.
Николай Иванович стал говорить о маленьких пенсиях, почему-то это было особенно стыдно, но Рая сказала, что пусть те стыдятся, кто такие назначал, принесла ему в дорогу мягких, по деснам, оладий.
– А передавать Вере ничего не буду специально, скорее пусть приезжает, мы еще с ней за черникой сбродим.
Утром проводила Николая Ивановича на автобус. С ним уезжали ставшие за эти дни знакомыми отпускники, а на смену им ехали другие.
– Зимой их никого не увидишь, – говорила Рая, любопытствуя: кто, в каком составе, к кому приехал.
Водитель, белый от пыли, перекурил, старательно обилетил пассажиров, велел детям не высовываться в окна, и поехали. Долго пробирались сквозь стадо коров. Водитель давал сигналы, газовал, но коровы, будто под машиной родившись, по выражению водителя, может быть, принимая автобус за нестрашное животное, не расступались. Только на повертке автобус вырвался на простор.
– Она знает себе цену, – кричал водитель, – она знает, что полторы тыщи стоит, и мою зарплату знает.
– Сестра в Святополье пожить зовет, – осторожно сказал Николай Иванович и замолчал
Через три часа, выбеленные пылью, прибыли на станцию. Ну а дальше опять электричка. Еще три часа с молитвою – и Вятка. Тут троллейбус полчаса, пересадка, тут автобус еще полчаса, вот и день к вечеру, вот и общежитие, вот и Вера.
Они никогда доселе, ни разу, в мыслях не было, чтоб обняться при встрече, а тут чуть ли не обнялись.
– Как тебя долго не было, ровно Великий пост, – сказала Вера. – Тебе повестка в суд. Но она на позавчера, так, может, и вовсе не ходить. С той же квартиры нас согнали, соседки могли и не знать, что мы здесь. Это опять этот дошлятина тянется.
– Ну и отнеси на ту квартиру.
– Отнесу.
– Сестра