с тобой в одной комнате спать. Будет круто!
– Нет, малыш, за мной скоро приехать должны, ты же знаешь, что я не могу ночевать нигде, кроме собственной квартиры, – кажется, сознание начинает проясняться, и я уже могу говорить связно.
То ли морозный воздух из распахнутой форточки, то ли аромат кофе, но постепенно мне становится легче думать и строить предложения.
– Знаю, просто… – крестница заметно грустнеет.
Маруся снимает турку с плиты, когда кофейная пенка поднимается над ней шапкой, и наливает горячий напиток в бокал для глинтвейна.
– Спасибо, – слегка улыбаюсь я девочке и глажу ее по руке.
Она присаживается напротив.
– Сегодня такая метель, – говорит Маруся и смотрит на кружащийся в свете фонаря снег, – знаешь, тетя Белла, а Вова мне сейчас предложил у него остаться. Проводил до подъезда, а потом берет за руки и спрашивает: «Может останешься у меня на совсем?»
Маруся поднимает на меня робкий взгляд.
– Молодец, что отказалась, – говорю я, и ставлю горячий кофе на стол, – ты еще все успеешь, Маруся, не стоит торопить жизнь. Просто наслаждайся своим возрастом. Ходи на свидания, получай цветы и целуйся на последнем ряду в кинотеатре, а оставаться и жить у кого бы то ни было, ты еще успеешь. Поверь моему опыту.
Девушка опускается раскрасневшейся от метели щекой, на лежащие на столе руки.
– Ты жалеешь? – спрашивает она.
– О чем?
– Ну, о своем первом замужестве.
Молчу.
Жалею ли я? Наверное, да. Ведь если бы мы тогда не стали жить вместе, не поженились, а просто встречались, то может быть и жизнь у нас с Сашей сложилась иначе. Хотя, с некоторых пор я абсолютный фаталист.
– Не знаю. Но скорее да, чем нет, – уклончиво отвечаю я.
– Ясно, – вздыхает Маруся.
– Знаешь, малыш, любовь – это не только физиология, это еще про ждать, ценить, терпеть, восхищаться. Прямо, как твои родители.
– Почему это? Мои родители поженились сразу после школы, вот и я в этом году школу заканчиваю.
Я повторяю за крестницей, и тоже опускаю подбородок на руки.
Глаза в глаза.
– Твой папа ухаживал за твоей мамой больше трех лет, прежде чем сделал предложение, и они решили быть друг с другом и в горе, и в радости.
– То есть ты хочешь сказать, что мы с Вовой должны встречаться три года, прежде чем…
– Просто не торопись, – перебиваю я, – ты еще успеешь побыть совсем взрослой. Насладись своей юностью. Своей свободой.
И за меня тоже, – мысленно добавляю я.
– О чем вы тут секретничаете? – показывается в дверном проеме Ленкина голова. – Можно к вам?
– Конечно, дорога, – улыбаюсь я все еще пьяной улыбкой.
– Кофеек? – Ленка смотрит на наполовину выпитую кружку. – Неужели моя нерадивая дочь сварила?
– Мам!
Ленка гладит Марусю по голове и усаживается рядом.
– Что такие грустные?
– Вот думаю сейчас мне твоего мужа стукнуть или до завтра подождать? – произношу я и делаю глоток ароматного