того, хотя я не знаю, есть ли связь, – ответила Рейвен.
Она рассказала полицейскому о происшествии в клубе. Он никак не отреагировал, узнав, что она стриптизерша. Обычно парни, независимо от своей профессии или должности, выражали какие-то чувства. Заметное отвращение. Дискомфорт. Плохо скрываемое возбуждение. Но Уилкинс только буркнул «Угу», будто речь шла о работе официанткой в ресторане, а потом попросил ее продолжать. Рейвен это понравилось, пусть даже в течение всего рассказа он изучал ее, как образец под микроскопом.
Когда она дошла до парня, который стучал в окно ее машины на парковке, Уилкинс начал задавать много вопросов. Какого он был роста? Сколько весил? Были ли татуировки? Как только он удовлетворился, выудив из нее все имеющиеся сведения, он двинулся дальше. Предложил пропустить поездку домой и сразу перейти к минуте, когда она открыла багажник.
К этому времени вернулась детектив Броган. Напарники посовещались в сторонке, потом подозвали пару полицейских в форме. Затем подошли к дому и встали там, вне пределов слышимости.
Рейвен глубоко вздохнула и помассировала виски кончиками пальцев. По крайней мере, Кевин этого не видит. Спасибо и за такую милость.
Броган и Уилкинс обменялись взглядами. Они проработали вместе уже пять лет, достаточно, чтобы понимать друг друга без слов. Они прозвали себя «Глас меньшинства» после выхода того фантастического фильма[2]. Ежедневная шуточка, поскольку, учитывая их расу, пол, а в случае Броган – сексуальные предпочтения, они отметились у каждого пункта разнообразия полиции Лос-Анджелеса.
Наконец, Броган заговорила, закладывая за ухо прядь волос.
– Ты чему-нибудь из этого веришь?
Уилкинс на мгновение поднял глаза к небу:
– Не-а, но я не понимаю, зачем ей звонить, если она сама убила жертву. Почему не выбросить тело? Доехать до Байи и сбросить его в коллектор.
Броган на секунду задумалась:
– Сколько из тех задниц, с которыми нам приходится возиться, делают что-то разумное?
– Выразить в процентах? – улыбнулся Уилкинс.
Броган кивнула:
– Где-то между нулем и… нулем.
– В любом случае, еще рано делать выводы. По крайней мере, пока мы не поговорим с этим парнем из ОПУ, – заметила Броган.
– Еще надо разобраться, кто жертва, – добавил Уилкинс. – И что случилось с ее головой.
Гараж осветился – кто-то из полицейских фотографов снимал со вспышкой, – и Броган взглянула в его сторону.
– Похоже, я знаю ответ. Мой приятель из Центрального рассказал о свежем деле. Вчера утром они обнаружили женскую голову, засунутую в газетный автомат неподалеку от здания окружного суда. Сначала они приняли это за какое-то исламистское дерьмо, но потом выяснили, что жертва – порнозвезда. Я позвоню им и скажу, что мы нашли остальное.
Уилкинс мрачно улыбнулся напарнице:
– Этот парень из Центрального не сказал тебе цвет волос жертвы?
– Нет. А зачем?
– Ну, если коврики подойдут к шторкам, тогда это точно она.
– Вряд