чьих будешь? – Спросил Горыныча подозрительно глядя на Гестия, когда тот вошел в загробный мир через ворота. – И почему, через служебный вход?
– Аид, – крикнул Гестий, стоя на месте и рассматривая Горыныча.
– Привет Гестий.
– Это что? – спросил он, указывая на Горыныча.
– Не «что» любезный, а «кто»? Я Горыныч, змей, – ответил он и протянул Гестию лапу. Тот пожал ее в ответ, продолжая его рассматривать. Горыныч поплелся на пост.
– Не могла завести себе игрушку поменьше и приветливей.
– Не тебе Гестий, упрекать в неприветливости. К тому же, он сам завелся.
– И ты, его оставила потому что?
– Он добросовестно выполняет обязанности.
– И ты, эти качества распознала, видимо до того, как оставила. Иначе?
– Чего ты ко мне пристал? Чего ты вообще обрадовал меня своим присутствием? – недовольно спросила Аид.
– И я рад тебя видеть.
– С кем на этот раз ты повздорил?
– Ни с кем.
Аид выражением лица давала понять, что не верит в это и Гестию лучше ответить на вопрос.
– С Зевсом, – выдохнув ответил он.
– Тебе нужна свободная комната? Или?
– Аид, – улыбнулся Гестий, – Твоего сарказма более чем достаточно, чтобы моя жизнь наладилась, – Гестий ушел, так же довольно улыбаясь.
– А он ничего. У вас Владыка вся родня такая?
– Отнюдь.
На вершине Олимпа, между огромными, величественными колоннами виднелись две фигуры, задумчиво смотревшие вдаль. Они смотрели на хаос, царивший на земле, разглядывая приближающийся конец. Конец всего. Этими фигурами были Зевс и Посейдон.
Посейдон в облике человека имел образ, крепкого мужчины, в синем хитоне по краям расшитым черным греческим орнаментом. С грубыми, гневными чертами лица, черными волосами и бородой, темными глазами с прямым, твердым взглядом, словно излучающим ярость и несокрушимость. Зевс крепко сложен, как и все боги. С небольшой бородой и волосами пшеничного цвета, светло-зелеными глазами. Его лицо всегда угрюмое, но в тоже время доброе, часто мешало понять, в каком настроении небесный владыка сейчас. На нем был небесно-голубой хитон, широкой полосой понизу и более узкой по верху, расшит золотистым греческим орнаментом.
В тоже время, на противоположной стороне, в загробном мире:
Аид распахнула тяжелые, кованые ворота, вышла, и устало побрела по огромной, белой, мраморной лестнице. Оказавшись в зале, откуда начинался ее путь до вершины Олимпа, она замедлила шаг. Ее встречала непривычная цветовая гамма. Былая роскошь драгоценных камней и металлов, покрытая серыми оттенками бесполезности. «Сейчас эти хоромы больше похожи на загробный мир» подумала она, глядя на слои пыли покрывшие изящные вазы и чаши для пиршеств. Столы и ткани на стенах, были похожего, пыльного цвета. На полу, невозможно было разглядеть некогда чарующего, узора плит. Статуи на фонтанах, которые