самый важный разговор. Сокол нашел Белку на носу корабля. Девушка задумчиво смотрела вдаль.
Ночь уходила, последние звезды гасли в небе. Дольше всех горела над горизонтом зеленая звезда богини Чальчиутликуэ, покровительницы морей и любви. Из-за острова поднималось солнце.
Сокол оперся о борт рядом. Он молчал. Белка заговорила первой.
– Все готово. Я подключила двигатели, настроила управление парусами. Ребята помогли сделать алтарь. Осталось провести ритуал, зарядить амулеты – и можно плыть в столицу.
Девушка потерла раненую щеку. Принялась комкать край пончо, вытирая уже чистые руки.
– Двигатели отлично получились. Наверное, даже отец одобрит, когда увидит. Сперва никак не могла правильно распределить усилие между большими парусами, шла потеря импульса из-за плохой фокусировки, потом я придумала…
– Белка, – Он коснулся ее плеча. Она не смотрела на него, глаза ее были крепко зажмурены, – Мы решили плыть на Восток. За океан. Ты пойдешь со мной?
Она повернулась к нему всем телом – гибкая, юркая, прекрасная. Внимательно посмотрела в его лицо. Прочла в его глазах то, что искала, и о чем не решалась спросить. Кивнула.
Начала было что-то говорить, но Сокол наклонился и нежно коснулся ее губ своими губами. Она обняла его за шею и прижалась крепче. На долгий-долгий миг во всем мире не было никого, кроме них двоих.
Алтарь науки
Профессор Мекатл выключил настольную лампу, снял очки и устало потер глаза. Вышел из кабинета в общий зал лаборатории. В зале было темно, все уже разошлись по домам. Только у кого-то горел свет над рабочим столом. Какая нелепая трата электричества… Лабораторию не закрывали, все привыкли, что он уходит последним. Как уйти с работы вовремя, если от тебя зависит судьба человечества?
Он прошел через зал и вышел на балкон. Теплый парижский вечер. Вдали за набережной Сены мерцала огоньками Эйфелева башня. В городе уже выключали фонари на ночь. Большой город, четвертый по величине в Заокеанских республиках. Только на освещение центральных улиц уходит по большому конденсатору за ночь. Энергия шочимики двадцати пяти фазанов, или одного человека. Кто бы мог подумать, что в наше время мы вновь будем мерять энергию в жизнях людей, а не жертвенных птиц!
Мекатл поискал над горизонтом вечернюю звезду, планету Тлауискальпантекутли. Напрасно, конечно. Ее блеск уже три года как не различить из-за солнечной короны. Весь западный край небосвода заливало бесформенное багровое сияние. Закатывалось умирающее Солнце планеты Земля. Будущий красный гигант. Ночи теперь все такие – не темные, а душно-красные, как сквозь дымку.
…Солнце начало меняться в тот год, когда родилась его дочь, Илана. Ему тогда было двадцать девять, жене – двадцать четыре. За четыре года до того молодой магистр физики Ицкоатль Мекатл удивил всех знакомых, женившись в Париже на местной девушке с экзотическим для ацтеков именем Анна.
Семья не одобрила его выбора. Дело было даже не в том,