окна были заколочены, а в нижние проемы на улицу выведены трубы от буржуек. Потолки из белых превратились в серые. Паркетные полы грязные. Понятно, что людям не до того, чтобы наводить порядок, все настолько слабы, что выполняют минимум движений, берегут силы.
Возвращался я опять пешком, ни трамваи, ни троллейбусы не ходили. Придя на Фонтанку, я сразу же сообщил Алексею Ивановичу о том, что переговорил с сестрой. Он сказал, что окончательное решение о моем зачислении будет принимать командование отряда завтра.
Чуть ли не у половины бойцов нашего будущего отряда были родственники в Ленинграде, и они тоже ходили в увольнение домой, чтобы посоветоваться. Потом мы обменялись результатами этих «переговоров», и, надо отметить, не было ни одного случая, чтобы у кого-то родственники были против.
Феодосий Александрович Крюков
И вот 28 декабря 1941 года мы, получив соответствующие документы, направились на улицу Декабристов, 35, в здание Института физкультуры имени Лесгафта, где был городской сборный пункт сформированных партизанских отрядов.
Кавголово
Юридическое оформление партизанских отрядов, если можно так выразиться, проходило очень быстро, поскольку основная подготовительная работа проводилась в тех организациях и подразделениях, откуда приходили добровольцы. Представители Ленинградского штаба партизанского движения работали на Декабристов, 35, то есть там, где жили и проходили подготовку партизаны. В программу подготовки входила и ходьба на лыжах. Для этого отряды выезжали в Кавголово, на лыжную базу Института физкультуры.
Наш отряд отправился туда вечером 29 декабря. До Финляндского вокзала мы шли пешком, а потом сели на поезд до Кавг олово. Приехали на место около десяти вечера. Шли со станции на базу института по одному, друг за другом, растянувшись на значительное расстояние: те, что были посильнее, ушли далеко вперед, а слабые тащились в хвосте. Это не ускользнуло от внимания командира, и, когда все наконец вошли в дом, Алексей Иванович спросил старшину:
– Товарищ Тельнов, кто поднялся в гору последним?
– Крюков, – ответил старшина и добавил: – Он и со станции шел все время позади всех.
Алексей Иванович внимательно посмотрел на меня, но ничего не сказал. Старшина же сделал из этого свои выводы: в наряд по кухне стал посылать самых истощенных и ослабленных бойцов.
Как-то раз я, Леша Рыжов и еще один наш товарищ дежурили по кухне. Нам поручили носить воду, пилить и колоть дрова. Воды с озера мы кое-как притащили в бочке на санках. Но вот с дровами получился полный завал. Дрова сырые, пилить тяжело – пила была тупой и почти не имела развода. С трудом мы напилили немного, но расколоть смогли только несколько чурбанов.
Повара стали ворчать:
– Таких работников прислали, что мы сегодня и обеда не сварим.
Леша в долгу не остался, говорит:
– Прежде чем работу спрашивать, накормить бы надо, а то с пустым желудком много не наработаешь.
Нам сразу же дали вчерашнего супу. Но,