из-за нашей миссии, значение которой для него будет представляться чем-то вроде журавля в небе». Другое дело, «если при занятии Джидды к нему вместе с городом перейдет и наша миссия. Свершившийся факт нахождения ее на его территории значительно облегчит его позицию в вопросе признания этой миссии, если конечно, со стороны Англии не будут предприняты шаги к тому, чтобы удалить ее из Хиджаза. Действительно, – делится своими соображениями Г. Чичерин, – одно дело согласиться на открытие миссии государства, с которым еще не имеется официальных соглашений, другое – молчаливо признать свершившийся факт и всяческими доводами объяснять невозможность изгнания этой миссии со своей территории». Мы же «сможем мотивировать свою привязанность к Хиджазу стремлением защиты наших граждан, как постоянно проживающих в Хиджазе, так и посещающих его во время паломничества». «Механический», по выражению Г. Чичерина, то есть «вместе с Джиддой переход к Ибн Сауду нашей миссии облегчил бы не только нам, – резюмировал наркоминдел, – но и Ибн Сауду оформление пребывания нашей миссии на территории последнего. Мы полагаем и надеемся, что Вам удастся, не подвергая себя и Ваших сотрудников опасности, все же остаться в Джидде в случае занятия ее Ибн Саудом».
«Отрываться от хиджазской территории» нужно было, как подчеркивал Г. Чичерин, «с большой осмотрительностью». «Хадж нынешнего года [1925], – писал нарком в той же инструкции К. Хакимову от 17 марта 1925 г., – может быть чрезвычайно интересным; и нам, конечно, желательно максимально использовать. паломничество мусульманского мира. для получения информации о царящих в нем настроениях. Особенно интересует нас размах и значение той волны панисламизма, котороя была поднята, политикой Ибн Сауда». Немалый интерес представляет для нас и «вопрос о панисламизме как особой форме арабского национального движения, как идеологической маске для последнего».
«В Аравии, – излагал свою точку зрения Г. Чичерин, – отрыва национальных верхушек от народных масс и такой социальной дифференциации, как в Индии, вообще ожидать не приходится в силу кочевого образа жизни населения этого края. В Аравии массы еще долго будут слепо идти за своими вождями (шейхами, имамами, султанами, эмирами и т. п.). Здесь – племенная структура общества; и это предрешает многое». Г. Чичерин, как видно из его рассуждений, активно проводил мысль о том, чтобы не допустить повторения в Аравии развития событий по «индийской схеме», когда выступление «верхушек молодой национальной буржуазии и клерикальных слоев под революционным напором народного массового движения обрело тенденцию к скатыванию в объятия англичан». Повторение «индийского сценария» на аравийской почве «могло толкнуть арабские события, – как полагал Г. Чичерин, – по нежелательному для Москвы руслу» (36).
В Москве, вместе с тем, не исключали, что обстановка в Джидде во время ее занятия ваххабитами могла сложиться так, что оставаться в городе нашим дипломатам было бы небезопасно.