ещё посмотреть.
– Ах ты, Никита! Да ты всё понимаешь, оказывается, не такой уж ты простой! – почти обрадованно воскликнула шахидка и привстала с кровати, поддерживая обеими руками снизу свои беленькие груди. – Хочешь их потрогать?
– Я не поэтому хочу посмотреть, – произнёс Никишин, на этот раз своим обычным унылым затухающим голосом.
– Что не поэтому? – не поняла красавица-шахидка.
– Не потому, чтобы их пощупать.
– А почему?
– Хочу посмотреть, пока они ещё целые.
– Как это – пока они целые?
– Вот эта, старшая сестра, оторвётся и вместе с рёбрами отлетит в кусты. А младшая вместе с кишками повиснет на решётке. Чизвлик.
– Нет, ты всё-таки чокнутый, Никишка. Какие гадости наговорил. Рёбра, кишки… Как мясник какой-то. Ладно, ты теперь иди себе, уходи домой. Ты где живёшь, на какой улице?
– На Строительной, – ответил Никишин и ушёл.
Но он обманул красавицу-шахидку. Оказывается, он умел обманывать. Жил он нигде, у него не было своего дома или постоянного угла. Сейчас он жил у меня, в помещении книгохранилища, спал между книжными полками. Откуда он пришел в посёлок городского типа Туму, никто не знал из тех тумчан, кто когда-нибудь заходил в библиотеку.
Прошлой ночью он крепко спал и не слышал, как приезжал на иномарке молодой бородатый парень, и библиотекарша тихонько впустила его в дом. В спальне, раздевшись донага, он пил кофе, который ему сварила шахидка, и рассказывал ей:
– Представляешь, после твоего звонка я не мог сразу приехать, извини, дело было одно срочное. А когда я приехал в Клепики и спросил у брата, он сразу и указал на него: зовут Сашка, самый богатый. Дом трёхэтажный, вокруг четырёхметровый металлический забор, система слежки и всё такое. У ворот охрана, как положено. Ну, пришлось поработать, альпинистское снаряжение и всё такое. Заранее узнал, где его спальня, он всегда спит один, даже для баб у него была отдельная комната рядом. Представляешь, спал при открытом окне, на раме только сетка от комаров. А что мне сетка?
Я подкрался к кровати, а он спит как младенец, вот такой же голый, как я. Мне заранее сказали, что у него всегда под подушкой пистолет лежит, я не стал церемониться и быстро зарезал его. Кровь так и брызнула из глотки, я не успел отскочить. Так что дай мне свои шаровары и майку, смешно будет выглядеть, но ничего. А сейчас давай по-быстрому сделаемся, потом сразу поедем. Надо к одиннадцати успеть в Москву, гулянье на Ходынском поле начнётся с утра, и у ворот будет достаточно народу.
– Хорошо, милый.
Примерно через час после этого ночного разговора они тихонько сошли с крыльца, сели в машину и уехали.
Наутро Никишин проснулся и обнаружил, что библиотека не закрыта, входная дверь на крыльце широко распахнута. Он взбежал на второй этаж, прошёл через все три проходные комнаты, зашёл в спальню, там и услышал от меня про ночной разговор.
И, схватившись обеими руками за голову, Никишин принялся выть. Те, которые ночью разговаривали, не знали того свойства слов, что они оставались жить ещё долгое время