ждала его где-то вдали, и он тоже ждал её. И однажды дождался.
Однажды к нему пришла женщина в надежде отыскать своих родителей. Она была сиротой, выросшей в детском доме, и всё, что она могла сообщить, – это район города, где её нашли младенцем, и дату, когда это случилось. Даже с воображением Ричарда не удалось бы в деле отыскать нечто сверхъестественное, и Мендоуз уже открыл рот, чтобы сказать: мне очень жаль, но ваш случай вне области моих интересов, когда голос в его голове впервые вдруг замолчал.
Так молчит пророк, узревший неопалимую купину. Так молчит философ, когда на его ладони лежит – наконец-то – Камень мудрых.
И сам Ричард тоже молчал, глядя в глаза своей гостьи.
Разговор с Ричардом вымотал его на удивление. Мендоуз явно сел на любимого конька и говорил, говорил, говорил… Нескончаемый поток слов о вещах довольно странных. Но Леонид сам попросил об этом, так чего ж было жаловаться?
Да к тому же он действительно мог бы что-то из этого использовать, вытащить пару интересных образов, так что поездка в любом случае оказалась небесполезной.
В номере Леонид бросил портфель с бумагами на кровать, сел рядом, сгорбился и закрыл глаза. Слушал, как ворочается в голове перекормленный «чужой». Ему сегодня досталась солидная порция информации.
Потом Перелётов вернулся мысленно к Ричарду: он ведь так и не понял, стоит ли доверять «аристократу». Леонида тот явно не знал, а что насчёт доктора Третьякова? Скажет ли Мендоузу что-то это имя? И стоит ли его вообще произносить…
Рискнуть?
Или струсить, оставить всё как есть?
Завтра будет ещё одна встреча, они договорились: у него якобы остались к Ричарду вопросы.
Противно запищал гостиничный телефон. Леонид неохотно приподнялся, дотянулся до трубки:
– Алло.
На том конце провода было классическое молчание: с едва слышным учащённым дыханием, тихим потрескиванием динамика и случайными шорохами.
Леонид держал трубку и задумчиво рассматривал стену – завитушки тиснёного рисунка, маленькие пятнышки золотой краски. Молчание трубки его почему-то нисколько не беспокоило. Он начал думать, что это вовсе не угроза или предостережение, а настоящий разговор, только мысленный или что-то в этом роде. Его «собеседник» действительно что-то говорит ему, а он действительно что-то отвечает.
Прошло время, и он почувствовал, что разговор закончен, и положил трубку.
Вот так. Будто поговорил с другом. Чувствуешь себя спокойнее и увереннее.
Леонид зевнул, лёг на кровать не раздеваясь и провалился в сон.
Проснулся он на рассвете. В окна заглядывала бледная утренняя звезда. Он наблюдал, как она становится всё незаметнее, теряется в свете восходящего солнца, и не думал ни о чём. «Чужой» в его голове ещё «спал» – пребывал в глубине, подальше от света.
Леонид потянулся и вспомнил о предстоящем разговоре. А потом о том «разговоре», что состоялся вчера вечером с молчащей телефонной трубкой.
Утренняя