позволить, чтобы с ней так обращались?” – признается Кей. “Что охать и жаловаться, если ты потом взяла и забеременела от него? Причем дважды! Пытка длилась много месяцев подряд, ты уходила и возвращалась… Как можно быть такой дурой?”» В какое-то мгновение Кей будто осенило! Это же ее собственная история – слово в слово. Кей тоже забеременела от этого человека и простила ему множество жестоких выходок. Он не раз говорил ей, что она уродлива, тупа, что у нее «вышел срок годности», что он подаст на нее в суд, докажет, что она невменяема… Еще и доказательства собирал – любую свою царапину фиксировал, чтобы потом использовать это как свидетельство против нее. С другой его жертвой произошло абсолютно то же самое.
Почему все эти женщины не уходят от своих мучителей? Каждая из нас думает, что с нами такого не произойдет. Уж мы-то не потерпим жестокости.
Несмотря на то что Кей принимала такие же иррациональные решения, как другая женщина, первым импульсом ее было занять позицию, которую все мы занимаем вне зависимости от воспитания. Многие десятилетия общество обвиняло пострадавших от домашнего насилия в их собственном несчастье; судебная система клеймила их, а психиатры считали такие случаи патологическими. Да и в наши дни, когда мы замечаем насилие в семье, то видим только один способ разрешения проблемы: если партнер злоупотребляет властью, его надо бросить. А если ты этого не делаешь, то, очевидно, с тобой что-то не так. Ведь именно это диктует нам здравый смысл, не правда ли?
Но что же такое есть сам по себе здравый смысл? Разве это набор правил, из которых не существует исключений; разве это заповеди, начертанные на скрижалях? Эту житейскую логику выстраиваем мы сами, собираем ее по кирпичикам; ее диктуют нам ученые, создатели фильмов, писатели, сценаристы и прочие эксперты. То есть все те, кто созидает культуру. Все стереотипы относительно жертв – от присущего женщинам мазохизма до выученной беспомощности – были выдуманы кем-то, и только были приняты как норма или как то, что считается отклонением от нее. Если мы проследим, откуда взялись все эти «здравые суждения», то заметим опасный посыл, основанный на «виктим блейминге», обвинении жертвы. И поймем, что такая позиция вовсе нелогична.
Но сначала я расскажу вам историю, которая покажется странной даже самым понимающим и сострадательным натурам.
Жасмин, о которой мы уже упоминали в первой главе, познакомилась с Нельсоном, когда ей было 17, и жила с ним более десяти лет. При этом принудительный контроль нарастал и достиг чрезвычайного уровня, превратившись в эмоциональный садизм. Мало того что мужчина заставлял свою подругу спать с новорожденным ребенком в машине. Помимо этого, он регулярно ездил по разным штатам, изменяя там своей половине, а по возвращении заставлял ее смотреть видеозаписи, сделанные во время сексуальных похождений. Однажды после того как Нельсон в очередной раз покинул ее, Жасмин отправила сообщение его лучшему другу Дэвиду