много, ни мало, а двадцать лет. Детей совместных не было у них, хотя она у него вторая по счету жена. От первой у деда Василия сын Яшка, а вот Зинуля отбила его, увела из семьи. Сама бесплодная, да и ладно. Дед Василий не больно-то любил детей, она вначале ему была и за жену, и за любовницу, и за дочь. Многое доверял ей, много ее баловал. Мать его, Анастасия Петровна, царство ей небесное, всегда говорила ему: «Зачем, мол, ты, Василий ее так наряжаешь? Ходят слухи, что она от тебя хвостом крутит налево и направо». Как возразить мамуле, что он и не рад тому, что она так ярко наряжается, что мужики на нее, как на мед, липнут.
– Да я то, что ее наряжаю, она сама одевается. Разве я виноват, что, если она что не наденет на себя, то ей все к лицу – подлецу.
От мужиков отмахивался: мол, лучше торт есть в обществе, чем сухарь в гордом одиночестве. Зинуля была шустрой, верткой, хорошей хозяйкой. Она везде все успевала: и по дому, и по хозяйству, и на сторону сбегать, и посюсюкать с дедом Василием. Стерва, она и есть стерва. Но любил дед Василий свою Зинулю до беспамятства.
Напьется, бывало, а слезы текут по щекам. Мол, если Зинуля бросит его, не жить ему. Зачем ему жизнь нужна без нее? Зинуля знала все слабые стороны своего хозяина, умела сгладить вовремя острые углы, а потому все ей сходило с рук.
На этот раз дед Василий поставил себя четкую задачу: выследить и пресечь их похождения. Решил не напиваться, а представился пьяным и будто бы спящим, а сам решил проследить, как Зинуля побежит на свидание к Ваньке в соседний огород.
Выпил рюмку-две и сам завалился спать на кровать, даже прихрапывать стал для вида.
Зинуля шмыг в огород и исчезла, нет ее минут тридцать.
Дед Василий – во двор, завернул к баньке, и там какой-то шорох ему послышался. Он подкрался, заглянул в замочную скважину, и увидел, что Ванька с Зинулей нагие на полке упражняются. Вскипела буйная кровь в жилах Василия, комок подкатил к горлу, глаза налилась кровью. Хвать он топор, что стоял недалече, и в баню ринулся, сорвав дверь с петель, словно бешеный зверь, вот они, голубчики, как на ладони перед ним обнаженные милуются, да целуются. Не подрассчитал немного, одним махом и порешил обоих. Сам дед Василий богатырского роста, сажень в плечах, кулак, что кувалда. Обмякли тела, кровь потекла по полку, по лавке. Ну, он и еще раз стукнул обухом по голове Ваньке и Зинуле. Подпер дверь в баню, а сам собрал в рюкзак необходимые вещи, взял ружье и собаку-лайку, да и айда в лес, отсидеться до лучших времен.
Глава 2
Дед Василий поселился в лесу, в охотничьем доме. Жить в лесу ему было не привыкать: он с детства любил тайгу, собирать ягоды, грибы, ходить на медведя. Ну, в общем, здесь он свой человек. Он, видно, на самом деле устал от мирской жизни. Не мешало бы собраться ему с мыслями. Стояло лето, лес был в нарядном убранстве. «Ничего, проживу», – успокаивал себя дед Василий.
Перед глазами стояла его Зинуля, молодая, цветущая и улыбалась. Сердце снова заколотилось от волнения