дивана. – Даже у такого именитого медика, как вы…
Херцтер подхватил шутливый тон судьи, но все же повёл разговор в более деловое русло. Чтобы он и не сумел обернуть всё в свою пользу?..
– У медиков… Возможно, – лукаво подмигнул судье доктор, – но не у истинного представителя арийской нации.
На это Либернахт позволил себе довольно-таки дерзкую ухмылку, а его давний приятель развязно расхохотался.
Мужчины сделали ещё по одному глотку кофе и поговорили на несколько отвлечённых тем, прежде чем Альфред затронул вопрос, который и привёл его в дом судьи Либернахта. К сожалению, его визит не оказался данью простой любезности, принятой среди высшего общества Германии того времени.
– На самом деле… я думаю, вы догадываетесь, что стало причиной нашей сегодняшней встречи.
Херцтер в свойственной себе манере понизил голос и заговорщицки посмотрел на хозяина этого гостеприимного дома. Многолетняя психиатрическая практика научила доктора безошибочно читать в сердцах других людей и сделала его прекрасным манипулятором. Этим он без зазрения совести пользовался в собственных целях.
Так, как бы Либернахт ни старался быть невозмутимым и безразличным, Альфред все равно видел, что перед глазами жадного до денег судьи уже слились миллионы рейхсмарков. Почтенный медик тяжело вздохнул. С возрастом его милый сердцу друг становился совсем уж предсказуем. Херцтеру стоило позвенеть перед Либернахтом монетами, как тот становился на задние лапки, готовый выполнить любую его прихоть, словно выдрессированная собачка. Но разве кому-то от этого хуже? Разве что тому биологически непригодному к жизни материалу, которым старый судья жертвовал ради сладостного звона денег…
Может быть, пагубное пристрастие к кофе и считалось ужасным пороком, но вреда оно принесло гораздо меньше, чем алчность.
– Что же. – Чтобы скрыть смущение, Либернахт откашлялся в кулак, и только потом заговорил. Он даже отвёл от гостя глаза, но того это лишь позабавило. – Раз Советский Союз и его безоговорочное поражение мы уже обсудили, то можно, наконец, заняться насущными делами.
Судья Либернахт, как и любой уважавший себя немец в июле 1941, считал начавшуюся на днях войну делом пустячным и решёным. К зиме они планировали победу. Насколько правдивы были их надежды?.. На этот вопрос могло ответить лишь время.
Франц Либернахт облизнул губы и демонстративно отвернулся. Учёный друг прекрасно понял намёк и, подавив улыбку, наклонился за своим рабочим саквояжем. Херцтер специально тянул время и краем глаза наблюдал за тем, как собеседник бросал в его сторону нетерпеливые взгляды, чем потешился вдоволь.
– Ах, да… Вот же он! – В конечном итоге доктор достал из портфеля крепко запечатанный конверт и протянул его другу. Глаза Либернахта блеснули огнем. – Ещё раз «спасибо» вам за помощь с тем малым. Вы же знаете, что совершили благой поступок. Наши потомки ещё вспомнят о вас…
Франц Либернахт почти выхватил из рук доктора конверт, распечатал его и пересчитал деньги.