увидел в ее глазах того, чего не должен был увидеть. Ей вдруг стало невыносимо холодно, хотя в машине отопление работало даже слишком хорошо. Наконец она проговорила:
– Я не предавала тебя. Я просто не согласна с тобой, и это мой выбор.
Она тщательно выбирала слова, чтобы отец не заподозрил ее в слабости. Корнелий, кажется, хотел что-то сказать, но только бессильно покачал головой.
– Осторожно! – вскрикнула Нела, когда на дороге мелькнула тень и исчезла под колесами.
Корнелий наконец поднял голову. Нела бросилась к окну и увидела резкий, размазанный по дороге темно-красный след и серые клочки, исчезнувшие под колесами следующей машины.
Корнелий молча смотрел вперед, на дорогу, не мигая. Затем он, не поворачивая головы, задумчиво спросил, словно бы ни к кому не обращаясь:
– Скажи, я действительно заслужил этот позор?
Нела застыла. Потом снова медленно, словно ощущая скрип, повернула голову назад, но в заднем окне, конечно, был только слепящий свет фар едущей следом машины. А вокруг – темнота.
– Пап. Кажется, ты сбил кошку. Или голубя…
Нела вжалась в холодное бежевое сиденье и так же, не мигая, смотрела на отца. Корнелий не отреагировал на ее слова. Несколько секунд звенящая тишина скребла коготками по ушным перепонкам. Фонарей впереди стало меньше. Машина выехала с центральных улиц Сиэтла, начались сонные изнеженные особняки и таун-хаусы Медины, спрятавшиеся в ночном тумане озера Вашингтон между многолетними вечнозелеными деревьями.
– Скоро ты пойдешь в Лабораторию.
Нела вздрогнула от голоса отца.
– Что?
– Ты будешь ассистентом медицинского аналитика, миссис Робертсон. Ты же знаешь ее?
Нела замотала головой:
– Что за хрень?! Это что, такое извращенное наказание? Что мне там делать?
Отец опустил стекло окна и сухо проговорил:
– Воспринимай это как хочешь. Иначе отправишься в закрытую школу в Луизиане. Или в Джорджии. Где все молятся и с утра идут подметать школьный двор. Я предпочту вообще тебя не видеть, чем смотреть на то, что ты творишь.
– Но…
– Ты что-то еще хотела сказать? – перебил ее отец.
Нела с тоской посмотрела в окно. Стыд, как ни странно, исчез без следа, оставив привычное чувство обиды на отца. И несмотря на то, что новость совершенно выбила ее из колеи, Нела немного даже успокоилась: ей действительно не за что стыдиться. Отец сделал все, чтобы она его ненавидела. Облегчение было каким-то неестественным.
– Ты сбил кошку, пап. Только это.
Они приехали домой, Нела молча вышла из машины, захлопнув дверцу, и не оборачиваясь прошла к дому. Двухэтажный классический особняк с видом на озеро утопал в зелени столетних кедров и Орегонских сосен, склонившихся над крышей и мощенной дорожкой, застилая ветвями холодный свет плоских грунтовых фонарей, спрятавшихся в траве газона.
Войдя в свою комнату, Нела остановилась, устало глядя в черноту окна, затем