теперь я мог видеть его качества, которые завоевали сердце Раффлса в том свете, в котором не видел их раньше. Встречается благородство слишком наивное, чтобы сломиться от единственного погружения в глубины постыдного, бывает прямодушие слишком светлое и откровенное, чтобы запятнаться случайным бесчестьем; все это было так очевидно присуще этому молодому человеку, что двое, слушавшие его рассказ, были полны решимости защитить в нем те благородные качества, которые сами утратили. Эта мысль пришла ко мне без малейшего принуждения. Но, возможно, я извлек ее из выражения того лица, которое читал некогда так легко, четко очерченного лица, которое никогда не казалось мне в профиль таким ясным или, насколько я мог судить, не выражало такой нежности.
– А что насчет тех евреев? – спросил Раффлс, чуть погодя.
– По правде сказать, он один.
– И об его имени нам нужно догадаться?
– Нет, я могу сказать вам его. Это Дэн Леви.
– Ну конечно, он! – воскликнул Раффлс, кивнув мне. – Наш Шейлок во всей красе!
Тедди поднял лицо от сложенных ладоней.
– Вы ведь знаете его, так?
– Я мог бы сказать, что знаю его по дому, – произнес Раффлс – Но замечу, кстати, что узнал его за границей.
Тедди подскочил с места.
– Но знаете ли вы его достаточно…
– Определенно. Увижусь с ним утром. Все же мне хорошо бы иметь расписки за уже сделанные вами платежи, и то письмо, намекающее на «последний шанс».
– Вот все бумаги, – выговорил Гарланд, протягивая толстый конверт. – Но я, разумеется, поеду с вами…
– Разумеется, вы ничего такого не сделаете, Тедди! Я не стану сталкивать вас с этим старым паршивцем и не собираюсь заставлять вас бдеть всю ночь. Где вы будете ночевать, друг мой?
– Не представляю. Я бросил снаряжение в клубе. Я бы пошел домой, если бы встретил вас пораньше.
– Сильный характер! Вы останетесь тут.
– Старина, дорогой мой, я и мечтать о таком не мог, – с благодарностью произнес Тедди.
– Милый мой, мне все равно, о чем вы там не могли мечтать, вы останетесь здесь, и, конечно, ляжете немедленно. Я прикажу подать вам все, что захотите, а Бэркло доставит вам снаряжение еще до подъема.
– Но ведь у вас нет лишней кровати, Раффлс?
– Займите мою. Я вообще не ложусь – а, Банни?
– Да, в кровати тебя редко застанешь, – подтвердил я.
– Но вы ведь были той ночью в пути?
– И до этого вечера, и всю дорогу в поезде я проспал, – сказал Раффлс. – Я днем еле глаза приоткрыл – если сейчас лягу, точно не засну.
– Ну и я тоже, – произнес тот с безнадежной тоской, – я вообще забыл, что такое сон!
– Погодите, сейчас я вам напомню! – сказал Раффлс, удаляясь в комнату, чтобы зажечь свет.
– Мне ужасно жаль, что так получилось, – прошептал мне Гарланд, будто мы уже были старыми друзьями.
– А мне жаль вас, – от сердца добавил я. – Я знаю, как это бывает.
Гарланд все еще глядел