разобрать рисунка, можно ходить в шлепанцах, запихнув тесные туфли от какого-то безумно дорогого дизайнера в дальний угол спортивной сумки. Ивану нравилось выходить на небольших станциях и покупать пирожки у бабушек или раскрасневшихся от быстрой ходьбы вдоль длинного состава теток, торговаться за ведро орехов, а потом, как бы по ошибке давать больше. Но больше всего ему нравилось быть неузнанным, быть одним среди многих, обычным пассажиром, обычным человеком, у которого такие же обычные пассажиры могут запросто стрельнуть сигаретку, или вдруг заговорить о невзгодах вагонной жизни и о занятых туалетах, и о грязных полках, и о грубых проводниках.
В своей же обычной, ежедневной реальности он звался вовсе не Иваном, а Вассо, и купить пирожки на улице не мог, но не положено секс-символу российского кинематографа Вассо Баринову покупать сомнительные пирожки, ходить небритым, в старой майке, и все тут.
Стать актером Иван совсем не мечтал, напротив, он думал, что ему, как и многим поколениям мужчин в их семье положено быть ботаником. В детстве Иван проводил все лето у деда на Байкале, и тот рассказывал внуку разные интересные истории о своей бурной юности ботаника, как он путешествовал, открывая новые виды растений, как любовался на диковинные цветы. Но больше всего маленького Ивана волновала история про таинственный цветок с поэтичным названием «Эдельвейс». Дед рассказывал какие необычайные трудности пришлось преодолеть его команде, чтобы увидеть чудо-цветок своими глазами. А потом дед читал изумительную балладу Эдуарда Асадова «Эдельвейс» наизусть, и маленький Иван думал, что обязательно тоже станет ботаником, и откроет новое чудо природы. А эдельвейс так и остался мечтой о прекрасном.
Отец Ивана великим исследователем так и не стал, а получился из него хороший учитель самой простой московской школы. Ботаник. Иван гордился отцом, и помнил, как приходили к ним в большую профессорскую квартиру юные мальчики и девочки, как поправляли на своих маленьких носиках круглые очки и, с замиранием сердца, слушали рассказы своего учителя, и пили чай с покупным печеньем, потому что готовить домашнее было некому. Нет, мама у Ивана, конечно, была, но как-то незаметно, недолго сопровождала она его до восьми лет. А потом вдруг исчезла, и отец с покрасневшими глазами сообщил маленькому Ивану, что теперь они будут жить вдвоем, что у мамы новая интересная работа в другом городе, и видеться теперь они будут не часто. Сначала Иван отчаянно скучал по маме, постоянно спрашивал отца, когда она приедет, просил отправить его к ней, отец что-то бормотал, а потом целовал сына в макушку и запирался в своем кабинете на целый день. Постепенно Иван перестал спрашивать, потом ждать, а в пятнадцать лет он случайно узнал, что у мамы уже много лет другая семья и живет она всего в паре часов езды от них. Отец тогда предоставил юному Ивану полную свободу выбора. Иван думал всю ночь, а на утро заявил отцу, что он не будет навязываться той, кто о нем не желала знать последние семь лет. И эту тему закрыли раз и навсегда.
Правда несколько лет назад, когда Иван перестал быть просто Иваном, а стал называться Вассо,