ваша жизнь негативна – она негативна в данный момент. Вы убегаете от себя – в этом и состоит ваше отрицание. И это отрицание можно устранить только другим отрицанием. Когда два отрицания встречаются, они гасят друг друга, они разрушают друг друга, гибнут во взаимной борьбе.
И тогда остается позитивное. И его даже нельзя назвать позитивным – ведь негативного больше нет, значит, нет и позитивного. Это нечто космическое, сама истина. Это вечное, предельное, абсолютное.
Путь Будды – нети-нети – ни то, ни другое. Он говорит: «Продолжайте отрицать». И однажды настанет момент, когда больше нечего будет отрицать, – это нирвана. Когда больше нечего отрицать и в ваших руках остается лишь «ничто», наступает свобода. Вы освобождаетесь от своего «Я» и его проекций.
Мы едим, испражняемся, спим и просыпаемся:
Таков наш мир.
Все, что остается сделать после этого, —
Умереть.
Это утверждение имеет два значения. Первое касается невежественных людей: это и есть вся ваша жизнь – вот из чего она состоит.
Мы едим, испражняемся, спим и просыпаемся:
Таков наш мир.
Вот чем вы занимаетесь. Ум, должно быть, безнадежно глуп, раз способен только на это: есть, испражняться, спать, просыпаться… и опять все сначала. Такова ваша жизнь. Так вы живете изо дня в день, из года в год. Жизнь за жизнью все это повторяется.
Все, что остается сделать после этого, —
Умереть.
Только одна вещь остается вне круга – это смерть. Но рано или поздно и она приходит. Вот и вся история.
Омар Хайям в «Рубайат» говорит: «Короткий разговор между мной и тобой, и вот больше нет ни меня, ни тебя». Немного поговорили об одном и том же, посплетничали – и все. Вы едите, испражняетесь, спите и умираете – вот и все, из чего состоит ваша жизнь.
Возникает вопрос: «Но ведь это продолжает делать даже просветленный человек. Что делал Будда в течение сорока лет после того, как просветлел? Что делал сам Иккью? Он столько лет оставался просветленным на земле – он делал то же самое».
Да, но не совсем. Есть разница. Постарайтесь ее понять. Человек дзен живет абсолютно обыкновенной жизнью, как и все остальные, без всяких отличий. Если вы, к примеру, посмотрите на джайнского монаха, вы увидите, что он живет иначе, чем другие: он тоже ест, испражняется, спит и просыпается, и все это повторяется снова и снова, но ест он необычно, не как другие. Он не зарабатывает себе на жизнь, а просит милостыню. Испражняется он тоже особым образом: он не ходит в обычный туалет, он должен выходить за черту города. Он не может пользоваться ванной комнатой, как обычный человек.
Только посмотрите, как глупо выглядит эта необычность. В туалет он ходит за черту города. Ест только раз в день. В одной джайнской секте прием пищи даже еще сложнее: они едят стоя. Джайнский монах ест стоя, ходит голый, никогда не моется, никогда не чистит зубы. Он спит не на кровати, а только на полу, на соломе, и укрывается соломой. У него нет дома, он скитается,