не было свободного места, потому что обувь всех сезонов ждала своего срока.
– Ты почему зимнее не убираешь? Лето же, – искренне интересовалась Наташа.
– А смысл? – так же искренне недоумевала Светка. – Зима близко. В такой стране живем.
На кухне Наташа тихонько, чтобы не обидеть хозяйку, сметала со стула странный черный рис. Светка тут же подлетала с тряпкой:
– Вот ведь заразы! Опять Бусю из клетки выпускали!
Буся – черно-белая крыса – мирно отсыпалась в клетке.
Когда это случилось в первый раз, Наташа не поняла и переспросила:
– А это что?
– Какашки ее. Хорошо, что сухие, не мажут. Правда, на рис похоже?
Наташа знала, что, случись с ней такое в любом другом месте, ее бы вырвало. Маниакальное стремление к чистоте сделало ее болезненно брезгливой. Но почему-то в Светкиной квартире крысиные какашки ее не пугали, они были органичным дополнением к уютному бардаку, царящему в Светкиной квартире. Даже мило как-то, и действительно похоже на черный рис.
Они дружили очень близко, хотя жили в параллельных вселенных. Квартира Наташи напоминала операционную, где все лежало на своих местах и скромно сияло чистотой. А Светкин дом был похож на привал туристов, которые только что вернулись из похода. Такую атмосферу создавали не только раскиданные вещи. Светкин муж возвращался с работы с таким настроением, как будто он спустился с гор и страшно соскучился.
К Светке можно было забежать просто так, без приглашения. Хозяйка открывала дверь и говорила неизменное:
– Привет! Только у меня срач, извиняй.
Или звонила:
– Наташка, срочно ко мне. Я убралась! Красотища! Беги ко мне, пока мои мужики все не испортили.
И Наташка бежала. Но никогда не брала с собой Славу.
Он не умел перевоплощаться. Наташа давно поняла, что она может быть разной. Дома она одна, а у Светки – другая. Более молодая, бедовая, веселая. А Слава всегда одинаковый. Наверное, это и есть цельность натуры. Качество прекрасное, достойное уважения и необходимое для руководителя. Но для жизни совсем неподходящее, потому что тогда можно прожить только одну жизнь, одинаковую день ото дня. Славе хватало его жизни – с красивой табличкой на дверях огромного кабинета и с образцово налаженным домашним хозяйством. А Наташе не хватало. Хотелось черпать жизнь полной ложкой, а не цедить через трубочку.
И когда сосущее чувство утраты чего-то неведомого становилось совсем отчетливым и гнетущим, Наташа бежала к Светке. Там, в этом бедламе, она заряжалась силой на продолжение своей правильной жизни. У Светки она объедалась эмоциями, чтобы потом сесть на диету в доме, выстроенном по проекту Славы.
Наташа не то чтобы скрывала, но не особо афишировала перед мужем свои походы в Светкин дом. Интуиция подсказывала ей, что Славе неприятна ее дружба со Светой. Пользуясь казенным языком, он бы сказал, что «Светлана плохо влияет на жену». Впрочем, с цельными натурами вообще не особо интересно