«Доротея» действительно существовал, он и в самом деле погиб у голландских берегов – вот только все, кто на нем плыл, благополучно добрались до берега. Не было ни единого погибшего. Список команды (восемнадцать человек) сохранился до нашего времени, и никакого Генриха Шлимана в нем не значится. Невозможно установить, был ли он вообще на «Доротее» (списки пассажиров тогда не велись) или попросту узнал о крушении из газет и впоследствии, насыщая автобиографию «эпизодами, достойными приключенческого романа», воспользовался без зазрения совести этой историей, благо мало кто уже помнил события сорокалетней давности.
Достоверно известно одно: некие сердобольные обыватели (а вовсе не «толпа зевак» нашли на берегу израненного, с выбитыми зубами юношу и отнесли в ближайшую гостиницу. Нет никаких достоверных свидетельств, что эту историю связывали с крушением «Доротеи». Характер телесных повреждений Шлимана таков, что их можно объяснить гораздо более прозаично: вульгарным нападением грабителей. Как бы там ни было, но в Южную Америку Шлиман более не рвался. Обосновался в Голландии и, говоря современным языком, занялся бизнесом.
На этом поприще Шлиман проявил себя, деликатно выражаясь, весьма своеобразным молодым человеком. Сегодня уже не определить точно, что за номера он тогда откалывал, но сохранились два прелюбопытных письма к нему от его тогдашних хозяев…
«Мы уже неоднократно говорили Вам: не обещайте много и не давайте бессмысленных обещаний, которые не может выполнить ни один благоразумный купец. Далее: мы должны просить Вас никогда не диктовать нам законов. Мы сами знаем, что должны сделать, а что может подождать. Вы позволяете себе вещи, выходящие за рамки приличий. Вы приписываете себе влияние и власть, с чем мы никак не можем согласиться, и желаем, чтобы Вы с Вашим характером сангвиника никогда не заблуждались на этот счет».
Второе письмо, спустя восемь месяцев после первого, наглядно доказывает, что Шлиман не сделал никаких выводов из дружеской критики: «Мы знаем Вас и лелеем надежду, что позже Вы станете образованным и приятным членом общества, после того как получите практическое знания в торговой сфере, что чрезвычайно важно, займете почетное место в кругу купцов и в мире вообще и, таким образом, станете полезны себе и своим друзьям. А сейчас прошу не обижаться на меня, но Вы чрезвычайно переоцениваете свои силы, мечтаете о своих невероятных достижениях и преимуществах, позволяете недопустимый тон и предъявляете абсурднейшие претензии, постоянно забывая при этом, что наши дела и без Вашего участия идут хорошо…»
Как бы там ни было, Шлимана не уволили – надо отдать ему должное, парень был дельцом способным и оборотистым. За два года поднялся от простого курьера до торгового агента, у которого в подчинении имелось целых пятнадцать писарей – значит, дела шли с размахом. Да вдобавок молодой человек самостоятельно выучил русский язык. Вот тут впервые в его биографии появляется достоверный «древнегреческий след»: