сего полчаса назад, потому никакой боли не чувствовал. И потянуло его вот на эту скамейку, что неподалёку от пятиэтажного дома, где на втором этаже их квартира. Так подышать свежим воздухом на часок и снова назад. Ибо вчера его выписали с больницы, выписали с онкологического отделения. И потому знал, что завтра обязательно увидит первый календарный день лета, увидит 1 июня. Но и знал потому, что это и будет последнее лето в его столь юной жизни. Ибо его выписали умирать…
Прохожие проходили мимо по своим делам, не обращая на него никакого внимания. Вот и молодая парочка, однако, неспешно проходила мимо, также, не удостоив его никаким вниманием, весь в пространстве одухотворенной радости, что всегда присуще всем молодым парам. И быть бы всегда идиллии в этом пространстве, которое совсем неожиданно нарушили, грубо, бесцеремонно…
Ох, бытие, порой нелицеприятное бытие реальности! И, конечно, его величество Случай, что нынче вывернулся, однако, жестоким образом. Именно в эти минуты, секунды навстречу этой парочке попалась изрядно подгулявшая компания. Хотя, кто кому попался. И как всегда частенько бывает в таких случаях, пошли всякие разные словечки от стороны компании, на что миловидно молодая парочка, решив, как бы, не обратить внимания, постаралась уж быстрёхонько прошмыгнуть мимо них. И было бы так, но во множестве случаев в такой компании, да найдётся обязательно какой-нибудь отморозок, что придаст случаю эдакую обострённость, что иногда может закончиться трагедией большой или маленькой.
Кажется, на этот раз дело и оборачивалось к такому недоброму повороту события. Ибо схватил этот отморозок вот этого парня из парочки за лацкан футболки, стараясь притянуть к себе, да выговорить какую-нибудь мерзость от мерзкой души, когда сознание давно находится в изменённом состоянии под давлением винных или спиртных паров. И, конечно, парень отмахнулся, как и положено нормальному человеку. И тогда вся вот эта компания обратилась в самую агрессивную сторону и приняла самый, что ни на есть, воинственный вид.
Он всегда с самого рождения был тщедушным телом, организмом, да и храбростью не отличался. Уж, какой из него уличный боец. Но в эти секунды у него, как никогда, взыгралось чувство справедливости. И потому, как-то неожиданно для него самого, но он решился на такой шаг в своей жизни, над которым верховенствует отвага.
Да, он решил помочь этой парочке. И пусть изобьют, а то, и убьют, всё равно ему умирать, всё равно для него завтра 1 июня наступает последнее календарное лето в его уж совсем юной жизни. Впервые в своей небогатой биографии, сплошь испещренной болезнями, он и отважился на такой адреналинистый поступок. Потому он встал со скамейки и обозначил этим вот такоё своё присутствие в данной обозначенной ситуации.
– Идите своей дорогой, чего пристали… – его не зычный, сиплый окрик, однако, в таком обостренном миге был услышан.
Подвыпившая компания обернулась, развернулась, да и молодая парочка также обратилась в пристальность внимания. И тут один из этой компании, возможно, самый резкий по реакции, изрыгая в воздух сплошь нецензурную брань, подошёл этакой бравой походкой ковбоя и сразу навернул ему по лицу, одним ударом ввергнув его обратно на скамейку, затем вдобавок поддал пинка по колену. Но совсем добивать не стал.
Может, каким-то наитием этот молодчик почувствовал, что перед ним совсем доходяга, живущий, доживающий последние дни на этом свете. Повернулся, сверкнув злобными глазами, на развороте выложив по привычке ли такой вот отбор из нецензурных слов, и направился, поспешил обратно к своей компании, что решительно настроилась учинить вроде казни над этим парнем, несмотря, невзирая на истеричные крики, вопль девушки, второй половинки этой парочки. И быть бы трагедии, вот такой кровавой развязке, когда откуда ни возьмись, огласил воздух неожиданно громкий звук, крик ли, ор, от которого на миг пришло всё в оцепенение. Что это было?
Этот звук принадлежал юноше, только исходил от него таким металлом, что встрепенулись все и всё вокруг…
О, это был юноша, от которого исходило буйное здоровье и неистовый дух. Тело его, как символ пышущего здоровья, было, однако, сухощавым, но жилистым неимоверно, кричащее о молниеносной резкости движений, такой мгновенной быстроте, выносливости физической. И, конечно же, источалась сила…
За ним, за его спиной немного поодаль стояли две девушки, что красота обеих подчёркнуто, выражено отразилась в этот тетивой натянутый, заостренный миг. Видать, его спутницы. Но откуда они взялись? Но внимание, прежде всего, обратилось на этого юношу, в котором отобразилось, выразилось присутствие воина, именно воина.
Компания подвыпивших, разнузданных отморозков, всё-таки, была храброго порядка. А может, это было оттого, что за ней имелось вот это самое численное превосходство? Как знать…
В этой компании подвыпивших отморозков нашёлся один такой здоровенный парень, такой атлет, у которого в мозгу первой же реакцией сыграли далеко не благородные мотивы, потому в кисти правой руки сверкнул клинок ножа. И клинок уж готов в данный миг так и обагриться кровью, но, конечно же, кровью этого юноши, дух которого был на взлёте под парусом истинной отваги в порыве благородства истинно высокого. Вот так