уточнила я за ужином.
– Какая разница?
– Просто… Вдруг позвонят, попросят рекомендации?
– Не позвонят.
Так я узнала, что в некоторые дела мне лезть не позволят. Чуть позже выяснилось, что Гер категорически против того, чтобы я пила и курила. И если с сигаретами и кальяном я распрощалась без проблем и даже сожаления, то запрет на бокал вина мне давался тяжело.
– Почему?
– Зачем? Алкоголь и табак вредны. А мне нужна здоровая жена со здоровыми реакциями.
– С чем тебе нужна жена с реакциями?
– Я про твою чувственность. Когда ты напиваешься – ты становишься заторможенной. А я люблю, когда ты раскрываешься полностью, кончаешь от одних касаний пальцами.
– Извращенец!
– И твой муж.
По хитрой расплывшейся по его лицу улыбке, поняла, что сейчас касаний не избежать.
– Хочу, чтобы ты трахнула себя в душе.
– Снова мастурбировать перед тобой? Я же уже показывала…
– Нет. Трахни себя этим.
Гера вытащил упаковочный пакет с коробкой. Очередная игрушка, только теперь двухрожковая. Такие мы еще не пробовали.
– Черт…
– Да, малыш. Сначала ты себя подготовишь, а потом мы трахнем тебя в два члена.
В отличие от меня Гера остался на сидушке унитаза, смотрел на меня и пил вино.
– Потому что меня это расслабляет и я становлюсь более чувственным, – Гер усмехнулся, отсалютовав мне бокалом, как знак к началу представления.
Наши игры мне нравились, это было чуть утонченнее, чем просто секс, и интереснее, чем мои отрывы в Египте в старые времена.
– Заигрывай с собой, не торопись. Попробуй провести между губками сначала толстым дилдо, потом тонким… Скажи, что ты чувствуешь?
Знала, что он подождет, пока я почувствую, и потом сам считает мои эмоции. Такие правила игры.
Штуковина, мягкая и приятная на ощупь, при прикосновении к обнаженной горячей плоти кажется холодной, чужеродной. Ради Геры я не стала морщиться и жаловаться, стараясь абстрагироваться от неприятных ощущений, концентрируясь только на импульсах, пробуждающих чувственность.
Легонько скользнуть утолщенным концом между ног, перевернуть двурогую штуковину и утопить между складок тонкий конец. Он был приятнее, нежнее скользил, на тонкий рог смазки хватало.
– Переверни его, – прохрипел Гер. – Введи в себя.
Глаза сами собой закатились от глубокого бархатного голоса.
– Не могу, – немного капризно протянула я, – еще не готова.
Муж не настаивал, он просто смотрел за моими движениями и иногда руководил ими.
– Макни толстый конец в себя.
– Он холодный.
– Согрей его. Введи кончик и согрей.
И я углубляла утолщенный конец дилдо внутрь, скрывая легкую неприятность от чужеродного неживого тела. Пальцем надавливала на клитор, теребила, чтобы ускорить собственное возбуждение и выделение смазки.
По учащенному дыханию Геры, чувствовала,