исходом. Что может быть страшнее для врача? У Александра никогда не умирали пациенты, но тем не менее он мог представить, какой это удар для хирурга и для всех, кто участвовал в операции. Хотели как лучше, а получилось так, что хуже и не бывает.
– Голову сломать можно, – пожаловался своему отражению в полированной столешнице Александр, отодвинув от себя материалы.
От сидения над бумагами затекли спина и шея. Александр встал, потянулся и повертел головой. Где-то противно хрустнуло, но не в голове, а, кажется, в позвоночнике.
4. Катавасия с кавардаком
Самый простой путь не всегда оказывается самым правильным. Подъехать в клинику и пообщаться с коллегой – это просто и быстро. Но эксперт не может вести себя подобным образом, потому что он не следователь и не оперативник. Эксперт вправе потребовать у следователя дополнительную информацию, а уж следователь будет решать, в каком виде ее предоставить. Иначе говоря, то ли сам допросит свидетелей и подозреваемых, то ли проведет допрос в присутствии эксперта. Но сложности удлиняют, а времени в обрез. Среда прошла в суете и знакомствах, в четверг Александр изучал материалы, а вечером обсуждал дело с доцентом Рыкаловым. Говорили только о деле, то есть – о ходе операции и действиях врачей, никаких «закулисных» и «подковерных» тем не касались. Рыкалов не затрагивал этих тем, а Александру по большому счету они были неинтересны.
– Все это и выеденного яйца не стоит! – сказал Рыкалов на прощание. – По-хорошему, если говорить начистоту, то эта история не тянет на уголовное дело. Поймите меня правильно, Александр Михайлович, я не корпоративную честь и белизну халатов блюду, а говорю то, что думаю. Неблагоприятное стечение обстоятельств – не более того. Да, возможно, если бы операция шла быстрее или была прервана, короче говоря – если бы она закончилась раньше, то фибрилляция уже случилась бы после нее или вообще не случилась. Но как можно говорить наперед? Я еще понимаю, если бы у Викулайской была какая-нибудь патология, если бы у нее в анамнезе было хотя бы одно нарушение ритма. Что-то, что могло насторожить коллег… Но не было ничего или же было, но она внимания не обращала. «Екнуло» сердце, ну и ладно…
Подчас периодически возникающие нарушения сердечного ритма выявляются случайно, во время обследования. Электрокардиография здесь не поможет, поскольку очень низка вероятность того, что пароксизм придется как раз на ту минуту, в которую записывается кардиограмма. Необходим как минимум суточный мониторинг – на груди залепляются электроды, на пояс прикрепляется записывающее устройство, в течение суток человек ведет дневник, в который записывает свои действия, когда проснулся, когда завтракал и т. д. Дневник нужен для того, чтобы во время расшифровки полученных данных врачи могли понять, при какой степени физической активности возник тот или иной пароксизм и как вообще реагирует сердце на физические нагрузки. Суточное мониторирование ЭКГ чаще всего называют холтеровским мониторированием по имени американского ученого, предложившего этот метод.
– …Выговор – еще куда бы ни шло, – Рыкалов поморщился, давая