у Политбюро и Верховного Совета голова болит. Хотя, сама по себе, мне кажется, идея здравая, – заключил совещание Предсовнаркома.
На открытом заседании Верховного Суда, состоявшемся утром в воскресенье, все преступники получили наказания, рекомендованные синклитом: рядовые участники – по четыре года лагеря, а члены бюро фракции – по восемь. Приговор был окончательным и обжалованию не подлежал. Решение Суда было опубликовано в очередном номере «Известий» и зачитано по радио.
Вечером, перед закатом, взвод туземцев – конвойников при большом стечении взрослого населения Крыма расстрелял вожака даравовцев. Зарыли Скрипко без почестей.
В лагере для военнопленных, что около туземного поселка, один из бараков отделили от остальной территории частоколом. В эту спецзону заселили всех осужденных даравовцев: и мартийцев и араваков. Общения даравовцев с заключенными испанцами конвой не допускал. Теперь, по будним дням из ворот лагеря под усиленным конвоем выходила еще одна колонна и шла через весь город к воротам спецзавода. Вечером колонна возвращалась обратно в лагерь. Конвоиры – туземцы мягко, но неумолимо пресекали попытки жен заключенных прорваться к мужьям.
С пол десятка мартийцев – членов фракции Дарав, и с десяток сочувствующих туземцев в восстании участии не приняли. Руководство фракции расценивало их как недостаточно надежных и не посвятило в свои планы. Половина из них после восстания заявили о выходе из фракции. Однако, трое мартийцев и шестеро араваков решили сохранить фракцию, переименовав ее из «Даешь равноправие» во фракцию «Левые коммунисты». Они по-прежнему были против частной собственности на средства производства.
Через неделю жизнь республики вернулась в привычную колею. Народ встретил приговор суда с пониманием. Мятеж Дарав вызвал у граждан глубокое недоумение. И чего им не хватало? По сравнению с жизнью в Советском Союзе старого мира, жизнь граждан в Республике была просто изобильной. Полное довольство во всем. Питание, одежда, жилье, бытовые удобства, климат – все несравненно лучше. С жиру молодняк сбесился, сделали вывод граждане.
В сентябре верфь сдала флоту два военных транспорта, названные по настоянию Мещерского именами Осляби и Пересвета – двух героев Куликовской битвы, ставшие самыми крупными кораблями флота. Моторные трехмачтовые баркентины, порожним водоизмещением в 2000 тонн, вооруженные двумя 90-миллиметровыми пушками и четырьмя станковыми пулеметами, предназначались для переходов через Атлантику, и могли принять на борт до 900 тонн полезного груза.
Верфь получила следующее задание: заменить все переоборудованные местные парусники на корабли собственного производства. Каравеллы Аврора, Чапаев, Свердлов, Горький должны быть заменены двухсот тонными шхунами. Вместо коггов Киров и Варяг, галеона Энгельс и фрегата Ленин в состав флота должны будут войти четыре четырехсот тонных корвета, а вместо