чаде. Я не умею ничего, я не депрессивен, я виртуально зависим. Я иногда курю, чтобы чуть успокоиться. Объятие тепла изнутри. Тишина.
Во что же я превратился. Нет, будучи клоуном в гриме, имеется некая эстетика, посыл, он же цель, харизма, символ! Без неё – настоящий клоун. Не цирковой, а неудачник клоун. Всё теряю. Ничего не понимаю и со мной ничего не происходит хорошего. Я даже влюбиться не могу невзаимно, даже руки на себя наложить боюсь!
Чего я вообще достоин? С таким лицом, с такими волосами, с таким телом, с такими ногтями, с такой одеждой? Это средний класс, что движется от зарплаты к зарплате сквозь потные рабочие и пьяные выходные дни. Я всё упустил, не имея ничто! Ах. Какая досада, смотреть, как молодёжь меня обгоняет. Я себя чувствую странно. То сильным, то слабым. Но всегда в своём уме и теле, лишь меняется расположение (он же настрой) духа!
Нам всем нужно чувствовать, что мы важны. Я от этого устал. Вернее, что нет этого чувства. Устал искать и ждать. Поэтому и не хочу его более. Я ругаюсь с друзьями. Я устал писать никому не нужные песни, от этого в меня никто не влюбится, и моя жизнь не поменяется!
Только блаженны одинокие. Но я не осмыслен. Мне рано.
8
Мозг будто выжат, ночь проходит быстрее, и я утратил эту любовь как-то. Толь дожди отпугивают меня от прекрасного, толь совсем я потерял умение любить.
Что-то чувствовать, кроме наслаждения от совместных хохотаний с чёрного каламбура, выходит редко. Я не желаю сцены, мне точно некуда идти и некем быть. А пациент даже плохой для психолога, я при нём оживаю и шучу, хотя должен говорить о проблемах и плакать. Плакали мои деньги, но не суть. Друзья. О, как я рад, что они у меня есть, столь же опечален, что у них есть я. Кто ближний мой – тот цирк запомнит навсегда. Неугомонный я, когда смеюсь. Так страшно, возвышенно. Прощения просить стыжусь, бесполезно.
Я когда-нибудь ещё накрашу своё лицо в грим, только этот образ мне не придаёт шарма. Он во мне настоящем, а мимная физиономия привлекает куда больше внимание, нежели очередное полупрыщавое аристократическое лицо. Мои пороки беспощадны. И мешают быть, стать иным, я писал текст, возлагая надежду, что станет он началом для новой книги, но беда: пропала фантазия, да и влечёт меня всё к похоти, умалишённый в такие моменты, а после – никаких стремлений, ничего не важно.
Открытым к новому случится найти либо мусор, либо бесценность. Я среди мусора прохожу, не слышу вовсе, забыл былые мечты, и новых не отыскал, боюсь (немного) не поймать себя в том состоянии, где пьян любовью, рвусь благодарить всех и вся, стараюсь трудиться, создаю.
Лежу, укрыт одеялом от суматохи людской, родные спят, создавая мне личное пространство, а я борюсь с собой, надрываясь предварительно в душе из-за опасений в мыслях о неизбежном, борюсь в смысле проигрыша, в качестве проигравшего со всех сторон, вот. Трудно быть целым, переполненным, тем более, чем-то добрым, я хотел бы посмотреть, чистое ли сердце (или осколки от него) у меня, или как мне ещё себя понять? Гадать не буду и не умею, меняться закончил, успехи встрече непринадлежны, отныне