данных, где публикуются анкеты детей-сирот, видеоролики с их участием, – ты все это смотришь, выбираешь того, кто тебе наиболее симпатичен. Потом звонишь по телефону, который дан на страничке, тебе все про ребенка рассказывают. Если тебя ничего не пугает, ты приезжаешь в опеку ребенка со своими документами, получаешь направление на знакомство – и вот: вы встретились, он тебе симпатичен, ты ему тоже симпатична, и вы вместе уходите в светлую даль.
Ну, отчасти – в том, что касается самого алгоритма, – примерно так и есть. Однако выяснилось, что все эти анкеты и ролики не дают о ребенке объективной информации. Ребенок может оказаться совсем не похож на свои фото и описание. В его деле могут быть перепутаны любые данные: от диагнозов до возраста. В анкете могут быть упомянуты братья и сестры, которые давно живут в других семьях. И наоборот: судя по анкете, ребенок вроде один – а нет, их там семеро. Что ж говорить о его характеристике – иногда ее пишут люди, которые никогда ребенка не видели.
Велика вероятность, что и в опеке про ребенка ничего толком не знают: ну есть у них какие-то документы, акты обследования квартир, медицинские заключения, постановления суда, и что? Много ли вы сами могли бы рассказать о человеке, имея на руках такие документы? Вроде и был сотрудник, который вел кровную семью ребенка и мог поделиться своими впечатлениями, но он уволился.
Сотрудники детдомов рассказывают про детей неохотно и не слишком честно, у них есть на то свои причины. Дирекция обычно абсолютно не заинтересована в том, чтобы передать ребенка в семью: в сиротских учреждениях подушевое финансирование, и если детей мало – денег тоже мало, вдобавок учреждение и вовсе могут закрыть. Так что ждать какого-то внятного взаимодействия тут не приходится. С воспитателями не так просто связаться. При этом они, со своей стороны, могут придерживать удобных, покладистых и умных детей, стараясь побыстрее устроить детишек с более сложным характером: так агрессивный ребенок в их описании становится сильной личностью, неуправляемый – активным и любознательным, упрямый – волевым и усидчивым. Накладывается и множество субъективных факторов: некоторые работники сиротских учреждений из тех, кого я встречала, были откровенно странными, они генерировали невероятные фантазии про детей, их личности и истории.
Выходит, тому, что говорится о детях, просто невозможно верить. Вдобавок то, как ребенок проявляет себя в детдоме, не слишком его характеризует. Дети, оказавшиеся в сиротских учреждениях, прежде всего дико напуганы и заняты выживанием: представьте, что вы на полном ходу выпали из поезда или бежите от маньяка с ножом – насколько вы в этом состоянии сами на себя похожи? И это при том, что вы-то взрослый, вы умеете себя вести и преодолевать стрессы, с вами рефлексия, культура, опыт, а ребенок – ну он же как зверек. И если в детдоме он выбирает ластиться к взрослым, чтоб не пропасть, это вовсе не значит, что по своей природе он такой уж добродушный и ласковый: когда страх проходит, человек меняется.
Среди приемных родителей