учебный день начался не очень хорошо.
Мне пришлось надеть школьную форму – совершенно бесполую белую блузку на пуговицах с длинными рукавами и сине-зеленое платье в клетку. Манжеты на длинных рукавах также застегивались на пуговицы. Единственным разрешенным аксессуаром была темно-зеленая лента для волос. В такой элитарной школе, как Монмут, украшения могут стать серьезной проблемой – девушки всегда пытаются перещеголять друг друга, и вполне вероятно, что какая-то старшеклассница явится в серьгах за четверть миллиона долларов. Поэтому все драгоценности были запрещены. Единственное, что разрешалось, – это часы.
В общем-то, я совсем не возражала против простой и скрывающей фигуру школьной формы. В Мемфисе я училась в школе для девочек, и там не было никакого дресс-кода, так что все одевались по своему вкусу. Чем старше становились ученицы, тем больше каждый учебный день походил на конкурс красоты. И по мере того как бедра девушек округлялись, а размер груди увеличивался, джинсы спускались все ниже, а декольте все глубже. В удушливой летней жаре Теннесси количество обнаженной кожи, видневшейся из-под одежды, было просто возмутительным.
Однажды жарким летним днем я нечаянно услышала, как одна учительница воскликнула: «Вы что, издеваетесь?», когда увидела, как два тренера в спортзале глазеют на задницы трех семнадцатилетних учениц в коротких шортиках.
Но в школе Монмут все было иначе (кстати, всегда пишите название с большой буквы «М», иначе вас поправят). Это было прежде всего учебное заведение, и униформа – и для парней, и для девушек – являлась одним из способов направлять взгляды старшеклассников в книги, а не на противоположный пол.
Как я уже сказала, я была только за. На это были свои причины, так что блузка с длинными рукавами меня очень даже устраивала. И еще я всегда носила часы на левом запястье: массивные, но удобные белые Casio G-Shock. А вот у моей мамы было полно претензий к школьному дресс-коду. Она поставила меня перед зеркалом в прихожей и стала поправлять мою прическу, оставив пару прядей мышиного цвета виться у висков.
– Не убирай так волосы с лица, Скай, дорогая, – сказала она. – Ты можешь быть очень симпатичной, если хоть немного постараешься.
Меня это жутко взбесило, но внешне я не подала вида, так как уже тысячу раз слышала все эти комментарии:
«Почему бы тебе не надеть что-нибудь, что больше тебе идет?»
«Перестань сутулиться, распрями плечи, грудь вперед!»
«Подними глаза, детка. Серьезно, как парни смогут заметить тебя, если ты никогда не смотришь перед собой?»
И самое обидное: «Знаешь, Скай, мне кажется, что тебе не помешало бы немного похудеть».
Естественно, мама была уже при полном параде, хотя часы показывали лишь 7:30 утра. К этому времени она уже два часа была на ногах и успела пробежать почти десять километров на беговой дорожке, сделать сто приседаний и помедитировать в течение двадцати минут. Моей матери было сорок пять лет, но она выглядела на двадцать пять, и сейчас платье от «Прада» идеально сидело на стройной фигуре. Ее длинные золотисто-каштановые волосы, как обычно,