равно не знаю, где тебя искать.
Затем встала и смущенно разгладила подол платья.
– Хостел комиссии. Комната четырнадцать.
Грэг спрыгнул на песок и подошел ближе. Хакман повернулся к нему:
– Я возьму вон тот.
– Две тысячи долларов, – сказал Грэг. – И еще семь – за двигатель.
– Грэг, обычно мы торгуем по другой цене, – вмешалась Джулия.
Хакман посмотрел на нее и, догадавшись о подтексте, спросил:
– Так сколько?
Джулия, не поднимая головы, отряхивала платье от песка.
– Обычно мы берем шесть тысяч долларов за полный комплект.
Грэг промолчал.
– Годится. – Хакман поднял пиджак и полез за деньгами.
– Я сама привезу скиммер, – сказала Джулия. – Завтра к вечеру.
Пока Хакман отсчитывал Грэгу банкноты, Джулия стояла у кромки воды и глядела на узкое горлышко залива.
Глава восьмая
К обеду Тому Бенедикту стало совсем плохо, и Джулии пришлось едва ли не силой отвести старика в лазарет, выбросив Дэвида Хакмана из головы. Еще и Ханна с Марком, которым она обещала помочь сегодня с торговлей, наверняка ее заждались – пришлось оставить Тома в лазарете одного, а самой найти кого-нибудь, чтобы отправить в город записку.
Когда Джулия вернулась, Аллен уже осмотрел Тома, и старик лежал на койке в прохладной хижине с белоснежными стенами. Сквозь сон он узнал Джулию, но вскоре совсем отключился.
За здоровьем членов общины следили одни лишь волонтеры, и никакого медицинского оборудования у них, разумеется, не было. Лазарет представлял собой обычную длинную хижину с шестнадцатью кроватями, чистую и ухоженную, где могли пару дней подержать человека с каким-нибудь легким недомоганием. В крохотном шкафчике в дальнем углу хранились кое-какие медикаменты, однако с любым мало-мальски серьезным заболеванием надо было ехать в Дорчестер.
Джулия подошла к женщине, которая сегодня была за медсестру.
– Где Аллен? Что он сказал про Тома?
– Говорит, пусть пока отдохнет. Он вызвал врача из Дорчестера, к вечеру тот должен приехать.
– К вечеру? Так поздно?! А Аллен не сказал, что с Томом?
– Нет, не сказал. Джулия, Том совсем старый. Мало ли что могло обостриться с возрастом.
Едва сдерживая злость, Джулия подошла к кровати Тома и взяла его за руку. Костлявые пальцы были холодными, и на секунду стало жутко: не умер ли он, пока она бегала по деревне? Впрочем, грудь у старика едва заметно приподнималась. Джулия сунула руки под одеяло, пытаясь хоть немного его согреть.
В лазарете было холодно, потому что окна открывали нараспашку, и хотя ветер сегодня дул не так сильно, хижина стояла в тени и не нагревалась на солнце. Джулия убрала с лица старика редкие седые волосы. Лоб у него казался прохладным, не в испарине.
В жизни Джулии сейчас не было человека роднее Тома: и Грэг, и родители значили для нее гораздо меньше. Соединяло их со стариком не кровное родство и уж тем более не физическое влечение. Скорее они были близки по духу и понимали друг друга без слов.
Мало кто из двухсот человек общины мог хоть как-то повлиять на Джулию