погребом, выжидая случая юркнуть в него, чтобы слизать там с каменного пола сочившееся из бочонка пиво. Я привожу этот факт не в похвалу кошке, а с целью указать, что и в кошках есть кое-что свойственное людям. Если предположение о перевоплощении душ верно, то в описываемой мной кошке должен был быть перевоплощен горький пьяница-человек, за свой порок «разжалованный» в кошку. Кроме того, эта же кошка всегда приносила к нам в комнаты передушенных ею крыс, клала их к нашим ногам и ждала, чтобы мы похвалили ее за усердную службу по очистке дома от нежелательных обитателей. И как она гордилась нашей похвалой! Как смеялись при этом мои племянницы, которые не сознавали, что и они поступали, в границах своей возможности, точь-в-точь так же, как эта кошка, над которой они так потешались.
«Бедные крысы!» – кстати воскликну я. Кажется, они только для того и существуют, чтобы кошки и собаки могли выслуживаться пред нами их уничтожением, да ради обогащения химиков, изобретающих разные снадобья для их истребления. А между тем и в крысах есть что-то особенное, достойное нашего внимания. Они такие смышленые, ловкие, предприимчивые, искусные; такие таинственные; так страшны в большом числе и так беспощадно жестоки. Они целыми полчищами селятся в заброшенных зданиях, разбитые окна которых беспомощно виснут на остатках перержавевших петель, а двери зловеще жалобно скрипят давно несмазанными шарнирами. Они предчувствуют гибель судна, на котором находятся в море, и пред гибелью покидают его. И куда они в этих случаях деваются? Неужели им приятнее утонуть одним, а не в компании людей, среди которых они кормились? Или они превращаются во что-нибудь такое, что может подняться на воздух и улететь?.. Последнее предположение я, конечно, делаю шутя. В своих тайных подпольных или застенных убежищах они шепчут друг другу на ушко, когда небесная кара должна постигнуть роскошные палаты, в подполье которых они живут, и как скоро будет предано полному забвению славное имя владельцев этих палат. А какие ужасы они проделывают в полных призраками погребальных склепах и часовнях, куда на время ставятся покойники!
Ни один страшный рассказ не обходится без крыс. В историях об убийствах и привидениях крысы описываются неслышно скользящими по пустым палатам, где каждый звук вызывает громкие отголоски; описывается, как в жуткой тишине их острые когти прорывают обои, а железные зубы прогрызают деревянную обшивку каменных стен; как в темноте светятся из всех углов их глаза и как они своим резким писком вдруг прорезают ночную тишину в то время, когда луна своим волшебным сиянием обливает соседние развалины былых рыцарских гнезд, еще более углубляя тени в углах, а на ближайшей церковной башне медленно, тягуче бьет полночь, час привидений и разной нечисти, существующей в воображении простых людей…
А узники, умирающие в своих мрачных темницах, разве они не видят сотни устремленных на них красных глаз крыс, глаз, горящих, как угольки? Разве они не слышат в окружающей их мертвой тишине легкого шелеста их когтистых лапок, приближающихся