ему было знать, а в кадрах такого не сообщают, что орденоносцем Мурманский Окружком в срочном порядке заткнул дыру в ожидании наезда бригады следователей УНКГБ Ленинградской области.
Перед самым прибытием Ивана Михайловича в Мурманск терпение у окружного начальства госбезопасности лопнуло, и было принято решение сержанта Даниила Орлова из Ловозера убирать. Добро бы систематическое пьянство, это еще, куда ни шло, но сержант Орлов смотрел на Ловозерский Адмотдел, как на свою дворню, как на свою челядь. Об использовании милиционеров в своих личных интересах писали и из милиции, и из партийных органов. Писали и о том, что сержант Орлов грубо обращается и с населением и с милицейским составом, что вызвало подачу коллективного ходатайства о его замене. Да и политически Даниил Орлов вел себя не твердо. Родившегося от второго несостоявшегося брака ребенка сначала «октябрил», а потом крестил. Пытался в нетрезвом виде изнасиловать женщину. Но не смог. Половая его распущенность в небольшой местности вся была на виду. Вкусив опасную прелесть непостоянства, уже не знал стыда. Так он ходил в дом к кооператору Брындину, о чем писал сам Брындин мурманскому начальству в Окружком: «Сержант Орлов считает меня дураком и в то же время ухаживает за моей женой. Не однократно позволял себе украткой входить в мою квартиру и разбивать семейную жизнь. Выше перечисленный Орлов ведет сожительство не с одной женщиной, а и как партиец, должен не водворять ссору, а где ссора урегурировывать».
Капля? Конечно, капля. Но капля и камень точит, а ведь Орлов не каменный… Капали, капали, и утопили человека.
Да, не был сержант Орлов примером чистоты и воздержания. И сам не заметил, как докатился до нескрываемого распутства. С людьми, вкусившими необузданной власти, такое случается. И чем выше власть, чем она необузданней и безнаказанней, тем чаще. Но там, наверху, всегда толпится сонмище льстецов и лицемеров, что угождают властителям, восхищаются их мудростью и великодушием, потворствуют любой слабости, умиляются любой причуде. И не будь этого холопьего племени, этих вечных барских угодников, вручающих право на низость и бесчувствие, ни одному негодяю в истории не удалось бы подняться так высоко и стать человеческой пагубой. Вот и в сержанте Орлове были очень серьезные задатки, далеко и высоко мог бы пойти, но нетерпение и неуемное жизнелюбие не позволили этим задаткам развернуться в полную силу.
События по всем признакам надвигались такие, что работа снова предстояла адова, а где ж Орлову, если у него столько отвлекающих моментов.
Вот и решило начальство, прежде чем найдется Орлову надежная долгосрочная замена, поставить на Ловозерское отделение солидного ленинградского работника, призванного в корне поменять отношение местного населения и партийной организации к органам. Правда, злые языки, а они у нас и в органах есть, поговаривали, что начальник Окружкома Гребенщиков, награжденный орденом Красной Звезды «за самоотверженную работу по борьбе с контрреволюцией», просто не хотел, чтобы рядом