молний.
Как подтверждались сбитые самолеты? В общем, так. Прилетаешь на аэродром и докладываешь командованию полка, что вели воздушный бой в таком-то районе, сбил один самолет противника, который упал там-то. Если это на нашей территории, то от войск, расположенных в этом районе, должно прийти подтверждение, а если у немцев, то должны партизаны подтвердить или экипажи самолетов, которые мы сопровождали, или летчики, с которыми делали вылет. Мне кажется, что приписок в боевых счетах не было. Это было не принято. Все ж на виду! Что значит сбил в группе? Поначалу было так: я атакую, сбиваю, но ведь ведомый меня прикрывает. Я пишу, что мы сбили в группе. Кто тогда считал? Все равно, тысячу-две в шапку кладут.
Так вот перебросили нас на Калининский фронт. Мы поначалу даже возмущались, просили, чтобы нас отправили в более жаркие места. Но Ставка лучше нас знала общую ситуацию на фронтах. Так что приземлились мы на аэродром Старая Торопа. Здесь нам предстояли встречи с нашими знакомыми «Веселыми ребятами».
Потом нас опять перебазировали на аэродром Живодовка, откуда мы вели прикрытие и разведку сил противника в районах железнодорожных станций Вязьма – Брянск у городов Людиново, Дятьково, Карачев, Брянск. В это время в стране проводилась кампания, когда трудящиеся, работающие в тылу на заводах, фабриках, в колхозах и совхозах, собирали добровольно средства, на которые покупались танки, самолеты, корабли для Красной Армии.
В один из дней меня и еще 5 летчиков нашего Первого Гвардейского ИАП вызвали на командный пункт и вручили командировочные предписания, согласно которым мы должны срочно отбыть в г. Москву вместе с начальником штаба подполковником Киселевым.
Мы прибыли на Тушинский аэродром, где устроились в общежитии при аэродроме. Здесь нам сказали, что через несколько дней мы должны получить персональные истребители от ЦК профсоюза торговых работников СССР. Но, пока суд да дело, я отпросился у начальника штаба на сутки, с тем чтобы встретиться со своей любимой Зиночкой и уговорить ее выйти за меня замуж. А вскоре нас перебросили на Волховский фронт. Прилетели на аэродром у города Будогощ. Надо сказать, что на Калининском фронте мы долго не имели возможности помыться, а тут взяли машину и всей эскадрильей поехали в баню. Но на следующий день летчики не то что летать, сидеть в теплой кабине самолета не могли от зуда по всему телу – подхватили чесотку. В общем, вся эскадрилья вышла из строя. Полковой врач положил каждого на лавку, обмазал какой-то черной, пахнувшей нефтью мазью с ног до головы.
Прием в партию В. Клименко прямо в кабине У-2 перед отправкой летчика в госпиталь. Аэродром Сукромля август 1942 года
Потом каждого обмотал простыней и – в кровать. В комнате стоял запах, как на нефтяном складе. Несколько дней мы лечились. Прежде чем помыть нас в другой бане, ее продезинфицировали, и только тогда нас туда запустили. Надо сказать, врач порядком струхнул – это же его обязанность предотвращать