только что прибыли. Нахожу местного распорядителя – бедуина по имени Хамди, выясняю, что почем. В итоге беру комнату на двое суток по 100 фунтов за сутки. Обеды оплачиваются отдельно.
Тут реально холодно! На территории есть кухня, столовая, души, туалеты, домики для сна и общий теплый домик для общения и курения. Встречаю много прикольных иностранных людей здесь – и с Калифорнии, и с Болгарии, и с Англии. Выясняю горно-культурную обстановку. Говорят, что на горы самостоятельно ходить нельзя – бедуины не пустят. Надо брать проводника, по проводникам может подсказать Хамди. Горы и монастырь – это самые посещаемые места здесь.
Знакомлюсь с Паулем из Манчестера. Он лет сорока, прикольный, с запутанной бородой, в шапке-ушанке, штанах-алладинках, с детскими выпученными глазами. Говорит много, немного нескладно. Выдал мне сразу сногсшибательную идею о том, что Божьи знамения начались с еще динозавров. Были травоядные, которые жили себе, щипали листву и никому ничего плохого не делали. А были и мясоядные динозавры, которые убивали травоядных и ели их. И именно еще с тех времен, эта «двойственность», эта разбалансировка мира, – это, говорит, все от дьявола.
Место основной тусовки в «Fox Camp» очень уютное. Люди располагаются вокруг очага посредине, общаются, кушают. Сидя в этом теплом общительно-курительном домике, я, наконец, понимаю, почему он курительный. Симпатичная израильская девушка, сидящая слева, передает мне странного вида сигарету. Я затягиваюсь, узнаю этот несравненный вкус, и мне дико начинает драть горло.
– It`s not a regular cigarette, right?
– It`s marijuana, – отвечает мне Пауль из Манчестера.
Кто-то начинает играть на джембе. Теперь я точно понимаю, куда я попал. Это самый настоящий лагерь хиппи! Такого я не ожидал! Даже не планировал! По Египту я составил маршрут, по большему счету от балды, лишь бы вовремя попасть в Асуане на паром в Вади-Халфу. Но тут такое! А я ведь сегодня проснулся в камере временного задержания!
Пауль скуривает мне еще два косяка отборной, сногсшибательной Марии Ивановны. Я беру банджо, играю им песни «One day», «Аборигенка Маня», «Никого не осталось». Мне подыгрывают барабанами, что-то даже подпевают. На финальном проигрыше в песне «Никого не осталось» бедуины и другие хиппи начинают петь что-то свое и это превращается в десятиминутную коллективную прокуренную импровизацию на двух блатных банджовых аккордах. Получается очень круто, душевно, качает. Но накуренным играть и петь очень сложно – руки дрожат и потеют.
Симпатичная израильтянка просит меня дать ей попробовать побренчать на банджо. У нее с ходу получается охренительная восточная арабская мелодия. Она говорит, что умеет играть на скрипке. Слежу за ее гибкими и точными пальцами. Смотрю на ее милое лицо, коричнево-шоколадную кожу, большую попу. Все, я влюбился.
Знакомлюсь бывшим местным гидом, проработавшим тут 15 лет. Узнаю подробности горы Моисея. На вершине минусовая температура. Может не повезти с созерцанием рассвета, если облака будут низко. Можно запросто скрючиться на полпути от «горняшки»,