Виолетту Сергеевну. Она убирала, стирала, готовила и… командовала: так не делать, сюда не ходить, одежду не разбрасывать. Первое время Саня с опаской относился к строгой домоправительнице, а потом понял, что постоянное ворчание пожилой женщины – не более чем черта характера. На самом деле она заботилась о ребятах так, словно они были её детьми или внуками.
Виолетта Сергеевна была профессором кафедры экономики в университете и в свои шестьдесят три продолжала работать. Как-то Саша поинтересовался у Генки, почему она не уходит на пенсию.
– Доцент умирает у кассы. Слышал такую поговорку? – усмехнулся тот.
Саня недоуменно пожал плечами.
– Научные работники пашут, пока ноги носят, а некоторые даже когда и эти органы отказывают. На инвалидных колясках приезжают, – пояснил Гена. – Так что без вариантов: сама она никогда не уволится. Да если говорить честно, бабуля моя – в своем роде специалист уникальный. С ней даже академики считаются.
Вскоре Матвеев сам в этом убедился. Пару раз в месяц в квартире Бореевой собиралось довольно разношерстное общество, бывали и академики. Лица менялись, только двое из гостей присутствовали каждый раз. Первый – семидесятилетний худощавый мужчина в мешковатом костюме советского пошива, белой рубашке и при галстуке. Аккуратно постриженный бобрик седых волос, слегка простоватое лицо с крупными чертами и жесткими скулами. Второй, лет сорока, был его прямой противоположностью: красивое интеллигентное лицо, ладно сидящие на спортивной фигуре пиджаки, модные рубашки.
Оба с подчеркнутой почтительностью и теплотой относились к хозяйке, неизменно являлись с цветами и при встрече галантно прикладывались к ручке. Даже у Саши эта красиво стареющая женщина вызывала волнующие эмоции – что уж говорить о возрастных мужчинах!
Не сразу, постепенно Генка рассказал Сане обо всех гостях, включая пару завсегдатаев. «Седой бобрик» Василий Павлович оказался отставным генералом, вдовцом и другом покойного мужа хозяйки – его портрет красовался в гостиной. Пожилой статный мужчина в парадном генеральском мундире выглядел точной копией Петра Александровича Бореева, только постарше. Внук поведал, что сам деда в мундире никогда не видел, да и вряд ли тот носил его на людях. Дед был академиком, но связанная с оборонкой работа не предусматривала гласности и всенародного признания – по крайней мере, при жизни. Второго постоянного посетителя вечеринок звали Роман Анатольевич Рудой, он работал заместителем директора Московского ипподрома.
На немое удивление в Сашиных глазах Гена гыкнул и объяснил:
– Он кандидат наук и бабулин ученик – как она говорит, самый одаренный. Только доходы на ипподроме несравнимы с университетской зарплатой.
– А чего он сюда таскается? – скривился Матвеев.
– Ну ты даешь! Где еще он с такими людьми познакомится? Вон генерал, что за бабушкой ухаживает, со Щелоковым вместе воевал. Да и другие ему под стать. При его-то занятиях связи – первое дело! Вдруг сажать