шие конечности и огляделся: отвесные трёхметровые скалы нависали над заросшей густой травой поляной. Река Верховка здесь сворачивает вправо, образуя широкую заводь.
– И чем тебя старое место не устроило, Семёныч? – спросил я, потягивая спину.
Семён Семёнович Голиков, полноватый седовласый с большой проплешиной на макушке и густой короткой бородкой, лишь махнул рукой, ответив:
– Ушла рыба оттуда.
Не спеша, он продолжал доставать снасти из багажника.
Голикова звали по-разному: одни Сем-Сёмычем, другие, в том числе и я, Семёнычем.
Вскоре мы уже закидывали удочки, сидя на обрывистом берегу. Клёв был слабый, но с десяток карасей, пару жерехов и хариуса удалось поймать. В последний раз я был на рыбалке осенью прошлого года. Было прохладно, но улов на порядок больше.
Ближе к вечеру мы разложили костёр и приготовили уху.
– Не та нынче Верховка, – вздыхал Семёныч, отхлёбывая из алюминиевой миски. – И рыба не та.
– Может, ты преувеличиваешь, – предположил я, догадываясь куда он заведёт разговор. – И всё не так плохо?
– Это я ещё оптимист.
Он помолчал, пристально глядя на реку, словно пытаясь что-то разглядеть в водяной ряби.
– В прошлом месяце я ездил на наше место, – продолжал он. – За шесть часов ни одной поклёвки. А прежде мы с Михаилом по два мешка на удочку вытаскивали, – он тяжело вздохнул. – Такие дела.
В отличие от большинства заводчан, Семёныч не был академиком или учёным, но это не делало его менее значимым. Таких мастеров на все руки ценили всегда и во все времена. Будто опытный врач, он мог реанимировать любой механизм. Чуть ли не вся техника города держалась на его опыте и умении.
– Прав был покойный Михаил, – продолжал вздыхать он. – Нельзя нарушать границу владений.
Ещё два года назад город Архиповск можно было без всякого преувеличения назвать чудом света. История его началась в тридцать шестом году, когда лесник Михаил Архипов обнаружил в густой тайге странное место заросшее колючим кустарником. Зима словно по волшебству обходила его стороной, а вместо снега лил тёплый дождь и участок небольшой речушки никогда не замерзал. Этакий таёжный оазис диаметром около трёх километров, который настолько впечатлил Михаила, что несмотря на отдалённость от ближайшего поселения, он срубил себе избушку и обосновался там. Вскоре весть о чуде природы достигла Советских властей и к нему потянулись учёные и различного рода службы. Они долго что-то вычисляли, измеряли, проверяли, но так и не смогли найти причину столь удивительной аномалии. Решением сверху оазис засекретили, а ещё через год построили секретный завод по производству очень необходимых стране материалов. А вот каких, даже за давностью лет я не имею права сказать. Таким образом в глубинах среднеуральской тайги возник небольшой городок, по обе стороны речки Буржуйки, название которому присвоили по фамилии первооткрывателя. В нём было всё что нужно для жизни: детские сады, клуб, школы, стадион, даже свой институт. Население переваливало за восемь тысяч. Снабжение же, подстать столичному, прерывалось только в годы войны. Непонятным образом лесник убедил власти не возводить дома выше трёх этажей, а также строить только внутри обозначенного им участка. Фраза: «Не нарушать границу владений» принадлежит ему. В восемьдесят четвёртом, за два года до событий о которых я хочу рассказать, он умер, а ещё через год к нам впервые пришла зима. Самая настоящая, со снегом и метелями.
– Ведь как он просил, чтобы тебя поставили на его место, – сокрушался Семёныч. – Когда ты, четыре года назад из армии вернулся. Видать, чувствовал, что конец близок. Приемник ему нужен был, а лучше тебя он никого не видел. Да что говорить, он ведь с детства тебя готовил.
Я похолодел. Почему же дед Михаил мне сам не сказал? Он ведь был мне как отец и с детства водил по тайге. Учил ориентироваться, находить тропы, изучать следы… Многим в жизни я обязан ему.
– Не мог он тебе сказать, – угадал Семёныч мой вопрос. – Молод ты, горяч. Натворить мог чего.
– Почему его не послушали?
– Как же, послушают. Ты ведь специалист по материалу. К тому же, служил на Кубе в спецвойсках, орден красной звезды имеешь. Как такого героя не держать при заводе? Архипов продолжал настаивать, и директор даже вопрос на совещании вынес.
Он отвёл от меня глаза.
– Мой голос был решающим, – он нервно закурил. Выпустив порцию синеватого дыма, продолжил: – Я посчитал, что для завода ты полезней.
– Ты зачем мне это сейчас говоришь?
Семёныч прокашлялся, вытер бороду салфеткой и посмотрел на меня. Свет костра осветил тревогу на его лице.
– Неспокойно мне, – сказал он. – Похоже, время пришло.
– К тому, чтобы занять место хозяина тайги?
– Вопрос уже решён. Нужно только твоё согласие.
Вот