сказать? И Джули?
– Тома… Никому, – строго, голосом того же санитара ответила я.
– Всё-всё, тайна-секретик, я сохраню её, ты можешь мне верить! – радостно пропела она.
– Супер! До звонка!
Я хмыкнула: угу, про страшную, никому не известную, а значит, VIP легенду и потрясающую аутентичность, способную наладить личную жизнь, скоро будет знать человек двадцать. Или тридцать. Или весь женский клуб, а они вполне могут быть моей платежеспособной целевой аудиторией. И это не те дамы, которые пересекаются с нефтяниками из Магадана, – просто два параллельных мира.
Ура! Я спасена?
Я почесала макушку.
А если не получится?!
Я махнула рукой, заодно и комара отпугивая. Кто не попробует, тот на коне не окажется. А я уже на нём была. Будем продолжать!
И, воодушевлённая, я отправилась писать план, искать владельцев коня, советоваться с дедом Потапом и Надеждой про ремонт, знакомиться с магазином и его обитательницами, а потом трястись на электричке в город за стройматериалами – не побеленную аутентичность светские львицы не оценят. Шокировать тоже нужно в меру, а то будет как с нефтяниками. Осталось выяснить, что вообще народ говорит про степи, есть ли у них духи, мифы, природа-мать или просто так травка растёт?
Та же ночь, через час после обливания побелкой
Чупа-Чупс ушёл, а во мне всё кипело! Не права была баба Тося, ох, как не права! – подумала я, припомнив её письмо. – Ну ничего, всё равно я теперь не растерянная брошенная невеста, у меня есть план. А план – это главное для организатора, особенно если первый пункт уже выполнен!
Я захлопнула дверь в дом и коварно сощурилась. Баба Тося помогла мне, сама того не зная. Отнесу ей на могилку букетик. А пока я опять взялась за краскопульт, вдев в уши наушники. Слава Богу, Джона Бон Джови выключили, я с бóльшим наслаждением чего-нибудь мелодичного послушаю. Но Чупа-Чупс гад всё-таки, хоть и с кубиками…
Не понимаю, как можно быть занудой-ботаном-высокомерным-прыщом с таким телосложением?
Облепленный мокрой белой тканью, словно залитый молоком, враг представился мне снова, как воочию. До мурашек. Когда Гродский расстегнул рубашку, представив на обозрение скульптурно-атлетический торс, я растерялась. При виде приспущенных джинсов и полоски волос, уходящих по мышцам живота вниз, у меня в голове возник один вопрос: «Ой, он без белья?!» И этот вопрос выбил все аргументы, иронию, сарказм и прочие виды оружия из моего арсенала. Это был запрещённый приём!
Я рассердилась.
И зачем мне думать о нём? Меня мужчины не интересуют, что бы там не писала баба Тося. Я – самостоятельная женщина! А скоро буду обеспеченной и независимой.
«Dancing with a stranger», – запел в наушниках Сэм Смит.
Покачивая бёдрами в такт, я влезла на стремянку и включила свой аппарат. Он зажужжал, послушно покрывая стены свежей белизной. Подумать только, что мне сегодня предлагали для побелки использовать швабру, старый пылесос, а внук деда Потапа – дачный разбрызгиватель, похожий на агрегат для уничтожения зомби. Лишь через час я позволила себе паузу, взглянула на угол и улыбнулась: чудесно получалось,