толку!
– Так ведь это не мой ледоруб, а Сеначева.
– Сейчас и Сеначеву от этого ледоруба тоже никакого толку! Приедем домой, я ему компенсирую утрату из своих запасов.
Идти на вершину по крутому обледенелому гребню без ледоруба было бы непростительной безответственностью. Все решилось само собой. Но не упрекать же за это Викторию! Вон, смотрят на меня из снежной траншеи круглые, виноватые черные глазки. И огорченно шмыгает покрасневший носик.
Уже только из принципа мне хотелось добраться до гребня и пощупать его: наст или лед? В двенадцать часов, совершенно обессилев, я повалился в снег. Даже свитер промок от пота, а от головы поднимался пар, как от кипящего чайника. До гребня оставалось еще столько же. За нами тянулась безобразная траншея с отпечатками наших рук, ног и тел в тех местах, где мы, выбившись из сил или поскользнувшись, падали, как подкошенные.
– Всё, Виктория, – обернулся я к напарнице, – отвоевались! Не повезло в этот раз, тульский ты мой самоварчик. Повезет в другой, обязательно. Давай посмотрим, чего ты, заботливая, натаскала в наш бродячий табор. Подкрепимся – и назад. На спуске еще помаяться придется. Видишь, снег раскис, значит, до леса будем идти вдвое медленнее. Хоть и вниз.
Мы достали из рюкзаков пуховки, накинули их на себя, чтобы не простыть, вытоптали в снегу сиденья и что-то вроде столика, распаковали припасы. Молодец, Виктория! Прусов и компания наверняка горевали утром, когда обнаружили, что остатки шашлыка исчезли вместе с восходителями, с ними же и маринованные огурчики, и печеная картошечка, и армянский лаваш, и даже непочатая бутылочка рябины на коньяке!
– Хотела отметить победу на вершине, – попыталась оправдаться Вика.
Торопиться больше было некуда. Вершина Рыжей безнадежно исчезла в серых клочковатых облаках. Снизу стал задувать ледяной ветерок, протолкавшийся в конце концов в Архыз с севера. Мы хорошо поели, по парочке раз приложились к бутылке с горьковатым рябиновым напитком, пытаясь слегка сгладить горечь поражения.
Идти вниз оказалось почти так же тяжело, как и вверх. От холодного ветра образовался пока еще непрочный наст. Он легко ломался под ногами, и мы постоянно проваливались по грудь в вязкий снег. Пробовали идти по своим следам, потом по целине – все было плохо. До начала косого спуска к лесу от того места, где мы свернули, отказавшись подниматься на перевал, мы с Викторией добирались больше полутора часов! Отдыхали все чаще и чаще, хотя и высота была пустяковой. А поселок – вот он, почти под ногами!
До первых сосен в лесу доползли, когда часы показывали четверть четвертого. Глубокие сугробы, которые основательно измотали нас, закончились. Впереди ожидался почти чистый от снега участок маршрута, что не могло нас не радовать.
Обычно спуск по несложным склонам занимает вдвое меньше времени, чем подъем. Но мы с Викторией очень устали, и успеть спуститься до наступления темноты становилось первоочередной задачей.
Перед спуском мы решили еще разок