Синклите. Но всему свое время, а пока поговорим о твоей новой жизни в более мелких деталях.. Я не знаю, что то там себе напридумывал, но хочу обломать сразу – пока ты никто и звать тебя никак. Да, ты один из нас и да, ты отныне человек господина Сельтавии. Но пока на этом всё на хер и уважение тебе придется заслужить. Как и, сука, право на серьезную работу и серьезные деньги. Скажем так – сейчас мы на тебя только смотреть будем. Так что поплясать придётся.
– И все-таки, чем же я заниматься то буду? Не горшки же вам чистить!
– Может и горшки. Смотря на что сгодишься. А вообще по началу – передавать всякие сообщения и приносить что попросят. Иногда – показывать город правильным людям. Ну а что ты хотел? Как я уже сказал – нормальная работа сама с хера не падает.
Мицан насупился. Конечно, не о такой работе он мечтал. Стать мальчиком на побегушках, когда уже вкусил власти, пусть и самую ее малость, пусть даже власть грязную и уличную, было тяжело. Но любая работа у господина Сельтавии была лучше всего того, на что он мог рассчитывать оставаясь вожаком беспризорных мальчишек. Так что со своей гордостью он как-нибудь разберется. Да и Мицан был уверен, что посылки – это всего лишь первый шаг на большой дороге. Не приятный. Да. Но необходимый. И он сделает его.
– Ну, ноги у меня крепкие, город знаю считай что наизусть, да и язык боги вроде правильным концом подвесили. Справлюсь.
– Так, а читать ты умеешь?
– Откуда? Я ж на улице рос, там грамоте не учат.
– А вот это херово. Это только для дикарей и животных в свитках и на табличках непонятные крючки начертаны. Учиться будешь.
– Не вопрос. Надо учиться – значит буду. Глядишь, если с вами не сложится, в писари пойду,– Лифут Бакатария смерил его недобрым взглядом, явно намекая, что шутка не удалась, и Мицан поспешил сменить тему.– Так, бегать по посылкам, служить провожатым и учить буковки – это понятно. А как насчет… ну – кровь кому пустить?
– А этим тебе придется заниматься очень не часто. Если вообще придется. Тебя это может удивить, но большинство вопросов у нас, сука, словами решаются. Это уличные быки кого-то постоянно громят и херачат, чтобы на страх взять, а нам город и так покорен и податлив. Мы – продавцы мира и спокойствия, а не громилы и отморозки. Да и для добрых граждан мы вообще, сука, главная надежда и опора,– на этих словах он заулыбался. Мицану показалось, что эта мысль забавляет Бакатарию.– Знаешь, мы – как государство. Берем деньги и даем взамен защиту и справедливость. Только работаем мы честнее. Ну и быстрее, само собой. Спросишь, зачем же мы тогда просим желающего к нам присоединиться грохнуть кого-нибудь? Да просто нам нужны решительные люди, а не всякая сыкливая херота. Ну а ещё – в город вечно лезет всякая мразь, то из провинций, то вообще из-за моря. Как будто нам своих ублюдков не хватает. Боги свидетели – прут как крысы из всех щелей, а осев тут, начинают херней страдать. Грабить, насиловать и убивать. Вот и приходится их выводок сокращать понемногу.
– Знаю. Я же родился на границе Фелайты и Паоры. Всю жизнь