улицу по всей ширине.
К счастью, хрипуны, хотя и превосходили людей в проворстве, но все же значительно уступали в скорости прыгунам, а потому давали канониру время и на выстрелы, и на перезарядку.
– Орудие огонь! – выкрикнул Макс.
Воздух дрогнул так, что досталось не только барабанным перепонкам, но и внутренностям, словно по ним долбанула морская волна. Десять килограммов шрапнели, разогнанной более чем до четырехсот метров в секунду, с душераздирающим воем умчались вдоль улицы сквозь клубы белого дыма. Пушка откатилась назад, сжимая приспособленные для этих целей автомобильные амортизаторы, затем снова встала на место. Но и сам буер рванулся вперед на колесах, словно его пнул великан.
Практика старинных морских сражений показывала, что такие заряды без труда пробивали деревянные корабли не только поперек, но и вдоль, а уж о плоти и говорить нечего. Шрапнель, вырубленная из разнообразного, негодного для других целей, металла получала от пороха столь сокрушительную кинетическую энергию, что она прошибала все тела, которые попадалось у нее на пути. В результате первый же заряд проделал в наступающей орде коридор до самой заправки, раскидав оторванные конечности и фрагменты тел во все стороны. Канонир тут же, не мешкая, открыл казенник орудия, выжидая несколько секунд, когда погаснут все без исключения частицы недогоревшего пороха.
– Перезарядка! – отдал команду Макс, из-за нехватки времени рискуя преждевременным воспламенением порохового заряда. – Погонщик, вперед! Канонир, огонь!
Второй выстрел мощно спрессовал воздух, не только выплюнув дым и сполох искристого пламени, но и подняв тучу песка. Под действием отдачи буер откатился еще на несколько метров в направлении перекрестка, но тут, под крики погонщика, потянули собаки, и парусная тележка устремилась к перекрестку, оставив за собой плотную дымовую завесу. Стрелки, закинув ружья на плечо, тоже взялись толкать.
Их помощь была весомой, а значит, можно было освободить от упряжки еще пять собак, значительно усилив группу четвероногих штурмовиков. Макс не задумываясь отдал команду погонщику. Много раз именно собаки решали исход боя, поэтому лучше уж самим потолкать буер, чем дать мутантам себя догнать.
Когда ветер очистил улицу от дыма, стало ясно, что хотя два орудийных выстрела и произвели в рядах противника заметное опустошение, но все же остановить мутантов это не могло. Остановить их могло только одно – еда. Свежую плоть они предпочитали гнилой падали, а друг друга жрали вообще без задора, только когда совсем уже нечего. Но все же количество тоже имело значение. Макс по опыту знал, что если набить не десятки, а под сотню мутантов, они перестанут гнаться за труднодоступной добычей в виде людей и собак, после чего примутся собирать и пожирать разорванных в клочья сородичей. Проще говоря, до чего проще дотянуться, и чего больше. Никакой стимул, кроме непосредственного