освоить какую-либо профессию и по достижении совершеннолетия даже открыть собственное дело за счёт средств фонда. Такая система, в свою очередь, активно разбавляла генофонд острова, формируя новые семьи.
– Вы были одной из этих девочек?
– Да, – без тени смущения ответила Роза, – поэтому у меня теперь есть моя лавочка. Разве это не замечательно? Я обожаю возиться с растениям, а какой я завариваю чай! Разве это не самый лучший чай из того, что вам доводилось пить?
– Определённо лучший, – кивнул Берт, хотя никакого вкуса он, в сущности, не распробовал. Вполне возможно, что напиток был хорош, но обилие ароматов сада и фонтанирующая красота Розы кого угодно могли бы сбить с толку. Так что меньше всего на свете Берт сейчас задумывался о вкусовых качествах этого чая.
– Вот видите! – промурлыкала хозяйка и, щурясь от удовольствия, отхлебнула из кружки ещё отвара. На некоторое время они замолчали, но ни один не чувствовал себя неловко, а потому и не стал предпринимать неуклюжих попыток заполнить возникшую пустоту. Да и пустоты не было – окружающий их сад выступал в роли источника множества красок и звуков, что само по себе заменяло самое лучшее радио. Пожалуй, подумалось Берту, это чаепитие действительно было одним из приятнейших на его памяти.
– Скажите мне честно, Берт, – нарушая их мелодичное, наполненное гармонией, взаимное молчание, вновь заговорила Роза, – вы точно никогда прежде не бывали на острове?
– Совершенно точно.
– Так странно… – девушка поморщила носик и с неподдельной нежностью взглянула на гостя из-под своих длинных ресниц. – Лицо у вас такое…знакомое, словно знаю вас давным-давно…
– Оно просто типичное, мне все так говорят, – пожал плечами парень и поставил опустевшую чашку обратно на поднос. – А я тут заметил картину у вас в кухне. Ту, что с речкой и одинокой лодкой. А вот она показалась уже мне очень знакомой…
– Это дешёвенькая репродукция, конечно же, – понимая, о чём идёт речь, усмехнулась Роза. – Оригинал стоит бешеных денег. Это же картина Яна Маршана. Слышали о таком?
– Кхм… – Берт неловко закашлялся и вымученно улыбнулся, – да…где-то слышал. Вы любите живопись?
– Как можно жить в таком месте и не любить живопись? – романтично протянула девушка и огляделась по сторонам. Одна из стен её домика густо поросла лазающими кобеями с крупными колокольчиками-цветами синего и фиолетового цвета. В полутени наполнялись алой кровью гибискусы размером с человеческую голову, а всё остальное пространство сада пестрило таким количеством растений, что в этом разноцветном ковре запросто можно было бы утонуть. Берт вынужден был признать – в словах хозяйки был смысл.
– А вообще не удивляйтесь, но здесь вы часто будете натыкаться на его картины…
– Чьи? – очнувшись от созерцания окружающих красот, растерялся юноша.
– Яна Маршана, – отвечала Роза, и имя отца, прозвучавшее