он ушел, механик вырвал листок из тетради и начал чертить проектор, по ходу объясняя назначение деталей, где какая кнопочка, как заправлять киноленту, куда, что и как переключить или отключить. Когда он закончил, вырвал второй листок и положил передо мной со словами: «А ну-ка, теперь ты нарисуй». Мой рисунок получился куда лучше, я хорошо помнил все, что он объяснил. Он сделал мне единственное замечание – вначале нажимать на эту кнопку, – уточнил он. Оба листочка я спрятал в карман и вскоре сидел около Манушак. Она и не заметила моего возвращения, смотрела, не отрываясь, на экран полными слез глазами.
После фильма мы прогулялись по проспекту Руставели, там встретили знакомую Манушак.
– Я была на концерте итальянцев во Дворце спорта, – она была в восторге. – Если б ты знала, как они одеты, как поют! Как жаль, что я не в Италии родилась.
Я почувствовал, что Манушак завидует знакомой, и ей тоже хочется пойти на концерт. Я поинтересовался ценой билета.
– Вчера был последний концерт, я как раз на нем была, – ответила та.
Мы спустились на набережную, поели хинкали. Было уже совсем темно, когда мы возвращались.
– Джудэ, – сказала Манушак, – может, когда-нибудь съездим в Италию.
– Я тебя обязательно туда отвезу, – пообещал я.
Тетя Сусанна развела огонь во дворе и кипятила белье.
– Не расколешь это полено? А то мне никак, – попросила она меня.
Уходя, я предупредил Манушак:
– Не закрывай окно, может, приду поздно ночью.
– Что значит «может»? Приходи.
Выйдя на улицу, я взглянул в сторону чердака. В темноте были видны только очертания крыши.
«Интересно, что сейчас делает Хаим? – подумал я и решил: – Сегодня не лягу, пока не увижусь с ним».
7
Через два часа я стоял перед школой и глядел вверх. Кабинет директора находился на втором этаже, перед ним был маленький железный балкон. Я взобрался на платан и огляделся. На улице не было ни души. Прополз по ветке и спрыгнул на балкон. Форточка была приоткрыта, и если бы дверь оказалась запертой, я бы залез через нее. Но дверь была открыта.
Когда я вошел в кабинет, фосфоресцирующие стрелки часов показывали двадцать минут первого. Достал из кармана листки, перенес проектор на стол, и через десять минут он уже заработал. На выкрашенной белой краской стене вначале замерцал освещенный квадрат, затем появилось расплывчатое изображение, я поправил фокус, и вот что я увидел.
На подносе рядком лежали двадцать штук стодолларовых купюр, камера поочередно фиксировала их, отчетливо были видны цифры и надписи. А затем случилось нечто странное: руки поднесли поднос к камину, в камине горел огонь, и стряхнули долларовые купюры прямо в огонь. Купюры съежились, их охватило пламя. Камера развернулась, и в кадре вновь появился поднос с новыми купюрами. И опять все в точности повторилось.
Я глазам своим не верил! Восемь рук и четыре разного цвета подноса сменяли друг друга. Камера быстро фиксировала купюры, которые затем бросали в огонь. За минуту жгли приблизительно двадцать тысяч долларов, и съемка продолжалась