удивления, – ты слышала?
– Конечно, слышала.
– Не могли же мы вдвоем такое напридумывать! Жаль, она не сказала, кого спасать, где и как…
– Как думаешь, чей это был голос? – тихо спросила Мавис.
– Русалки, чей же еще? – отозвался Фрэнсис.
– Значит, волшебство и вправду началось…
– Русалки не волшебные. В них не больше волшебства, чем в летучих рыбах или жирафах.
– Но она появилась, когда ты сказал «Сабрина прекрасная», – возразила Мавис.
– Сабрина не была русалкой, – твердо сказал Фрэнсис. – Бесполезно пытаться сложить кусочки головоломки, которые не подходят друг к другу. Ну, пошли, теперь можно и домой.
– А вдруг была? – настаивала Мавис. – Я имею в виду – русалкой. Вроде лосося, живущего в реках, но спускающегося в море.
– Слушай, я никогда об этом не думал. Вот будет потрясающе, если она окажется настоящей Сабриной, правда? Но которая, по-твоему, из них Сабрина – та, что с нами говорила? Или та, что погибает в неволе и нам нужно ее спасти?
Они уже добрались до берега, и Мавис, поворачивая коричневые чулки правильным концом, оторвала от них взгляд и спросила:
– Думаю, мы не могли оба такое вообразить? Или могли? Разве нет какого-нибудь научного волшебства, которое внушает людям одно и то же, хотя на самом деле все совсем не так? Вроде индийских трюков, когда кажется, что из косточки мгновенно вырастает манго. Дядя Фред рассказывал об этом, помнишь. Такое называется: «Втирай очки кому-нибудь другому».
– Вот что я тебе скажу, – сказал Фрэнсис, торопливо завязывая шнурки, – если мы будем и дальше твердить, будто ничего не было, хотя прекрасно знаем, что было, скоро у нас не останется ни малейшего шанса на волшебство. В книгах тебе разве попадались такие люди? Там все просто говорят: «Да это волшебство!» – и ведут себя так, как и положено вести себя с волшебством. Они не притворяются неуверенными. Такого никакое волшебство не выдержит.
– Тетя Дороти как-то раз сказала, что все волшебство похоже на стеклянную каплю принца Руперта[5], – призналась Мавис. – Если однажды ее разбить, останется только немного пыли.
– А я о чем! Мы всегда чувствовали, что волшебство существует, верно? Ну а теперь, когда мы с ним встретились, не будем глупить и притворяться, что ничего подобного нету. Давай верить в него изо всех сил. Мавис… Давай, а? Если во что-то веришь, оно становится прочнее. Тетя Дороти и об этом говорила, ты же помнишь.
Они встали, уже обутые.
– Расскажем остальным? – спросила Мавис.
– Придется. Промолчать было бы подлостью. Но они не поверят. Мы должны быть, как Кассандра[6], и не возражать.
– Хотелось бы мне знать, кого мы должны спасти, – сказала Мавис.
Фрэнсиса охватило сильное и прекрасное чувство, что они все узнают в свое время. Он не смог бы объяснить, почему так решил, он просто ощущал это. И ответил только:
– Бежим.
И они побежали.
Кэтлин и Бернард