почвы, а также ветра и туманы, бывшие нередким явлением в окрестностях нашего села, не давали забыть, что до тундры рукой подать.
Как-то однажды мы с друзьями добрались до лесотундры, где не было высоких деревьев, кустарники только. Наверное, из-за ветров растения тут предпочитали по земле стелиться, чтобы хоть как-то удержать тепло. Пустынное ледяное безлесье люди осваивать не спешили, но в отличие от пустыни здесь всегда повышенная влажность. Зазевался – и в болото попал.
Направились мы, значит, строго на север.
Мы – это двоюродная сестра Светка, собиравшаяся на постоянное местожительство в Питер, Лёха и Толик со своим собакеном, по виду лохматым волком.
Пса звали Цербером, но на двести процентов он не оправдывал свирепого имени, носился бешеным дураком вокруг нас, радостно завывая от того факта, что хозяин взял его с собой в поход на самый север. Толик всегда брал питомца в длительные прогулки хоть в лесотундру, хоть к подножию вулкана, где однажды хитрые евражки загоняли бедного пса до отвала задних лап и выклянчили почти все наши припасы. Евражками тут называли берингийских сусликов, и в наших краях можно найти вполне ручные экземпляры: за особо вкусную еду евражки позволяли себя даже погладить, ведь если кушать захочешь – ещё и не так извернёшься.
– Блин, да они ручные, как коты, – умилялся Толик, присев на корточки и заманивая евражек печеньем. Те недолго думали и по очереди шныряли за едой, а один особо наглый суслик пытался отжать у Толика целую печенюху.
– Ты на всех котов не наговаривай. Маринкины коты быстрей руку тебе откусят, чем позволят себя погладить, – со знанием дела произнесла Светка, и Лёха, наученный горьким опытом общения с моими питомцами, ей поддакнул.
– Не, всё-таки в Авачинском евражки ручнее, – хмыкнул Толик, пытаясь выманить из норы оставшихся зверьков. Те ни в какую не собирались покидать убежище. А на пригорке были ещё и такие экземпляры, что стояли на задних лапках и издавали свистящие звуки. Опасались нас, особенно Цербера, не хотевшего делиться с вредными сусликами вниманием, которое получал от нас.
В тот день предприимчивые евражки подъели почти все наши припасы. Желание поесть пересилило страх и гордость, и даже те, кто отсиживался в норах, радостно выпрыгивали на волю и со всех лап неслись за угощением. А Цербер, оставшись без заслуженных вкусняшек, жалобно заскулил и прижался к хозяину в надежде, что его пожалеют. И мы все дружно пожалели, а я поделилась последним куском хлебушка.
Каков хозяин, таков и питомец.
Толик подозрительно смахивал на меня и Светку: странный, непоследовательный, иногда с бедами в башке, но в целом, конечно, как настоящий бро, всегда готовый выслушать и прийти на помощь.
– А я, знаете ли, буду скучать по вылазкам в тундру, – бодро вышагивала Светка по мёрзлой земле, размахивая руками, как ветряными мельницами. Наверное, думала, что подобные манипуляции помогут ей согреться. Цербер весело носился рядом с ней, пытаясь по-дружески ухватить за руку.
– Лучше