насильник, пытаясь путанно объясниться перед старшей дочерью лэрда Эверина, прикрывал ладонями причинное место. Он не решался одеться при Стефании, повернуться к ней спиной. Пьяный угар улетучился, Дуглас проклинал себя за несдержанность, но сделанного не воротишь.
Раскрасневшаяся то ли от смущения, то ли от возмущения Стефания пообещала рассказать об увиденном лорду Амати и лэрду Эверину.
– Во всех грязных подробностях, милорд!
Дуглас окончательно упал духом. Может, правы святые отцы, и грех неизменно влечет горькую расплату.
Пока сестра опозоренной Хлои кричала на провинившегося лорда, виновница переполоха спешно оделась. Она настояла на том, чтобы не пустить в комнату слуг. Стефания соврала, будто миледи испугалась мыши.
Воспользовавшись моментом, юный Амати натянул многострадальные штаны и клятвенно пообещал убедить отца отказаться от освидетельствования невесты. Он бы пошел и не на такое, чтобы скрыть позор. Подумаешь, поклясться, что берет Хлою девственницей!
Слово лорд Дуглас Амати сдержал: врач в особняке Эверинов не появился.
Глава 3
Дорожная карета, покачиваясь, ползла по дороге, нещадно тряслась на ухабах. От ушибов спасали многочисленные подушки, устилавшие сиденья. Что поделаешь – осень! То лили дожди, то ненадолго выглядывало солнце, а ночью и вовсе подмораживало. От дыхания людей и животных тонкой струйкой поднимался кверху пар, в который раз напоминая, они движутся на север.
Стефания целые дни проводила у окна, рассматривая мелькавшие леса, деревни, реки, городки. Ехавшая вместе с ней мать осуждала дочь за ребячество, требовала сидеть смирно, как положено воспитанной девице, но девушка впервые пошла наперекор приказам. Разве могли книги сравниться с новизной мест?
После трех недель пути свадебный поезд въехал на территорию земли Атвер. Окружающий пейзаж показался Стефании холодным и негостеприимным; мать-южанка, долго привыкавшая даже к срединному Грассу, и вовсе нашла его ледяным. Кутаясь в подбитую мехом накидку, леди Эверин советовала держать ноги в тепле, воздерживаться от открытых платьев («Тебе только простудиться не хватало!») и не оставлять на ночь открытым окно.
Каменистая земля вздымалась холмами, на горизонте неясной дымкой темнели зубчатые вершины гор. Хмурые атверские леса со всех сторон обступали дорогу, прерываясь на бескрайние, до самого горизонта, пустоши и хлебные поля.
Городки и деревушки тоже были другими. У строений – глухие стены, узкие оконца и высокие крыши, крытые в городах черепицей, а в деревнях – соломой, досками и лапником. Повсюду серый известняк, из которого строили все: от церквей до кладбищенских оград. Высокие прямоугольные колокольни уходили в хмурое облачное небо. На звонницах собирались стаи воронья, противными резкими голосами прорезая тишину.
Стало больше рек, копыта лошадей то и дело стучали по горбатым мостам. У въезда на них мелькали верстовые столбы и