передать свои эмоции касаниями. Бережными, осторожными и чуткими.
Он слышал встревоженное дыхание Аннетт. До полудня оставалось всего ничего, но ее беспокоило не то, что будет, а то, что произошло недавно.
Тодор покачал головой, прогоняя воспоминания о ночи, когда она отпаивала его зельями. Тогда он был второй раз на грани смерти. Усталость взяла свое. Тодор выгорел, исчерпал свои силы, магия перестала подчиняться… А дальше все как в тумане. Мутном, насыщенном ароматами: железным от крови, горьким от полыни.
В горле еще ощущался приторно-сладкий привкус одного из отваров. Казалось, с тех пор прошла целая вечность, слабость исчезала, будто пара глотков свежей крови вытесняла все неприятности. Выйти бы на охоту, получить обманом, то есть внушением, еще немного. Но жажда вампира – худшее из наказаний. То, с чем тяжело бороться, то, что лишает рассудка. Поэтому Тодор позволял себе лишнюю чашку из больницы. Донорскую. Холодную. Так откупался за алчность вампирской сущности.
Сытый зверь в капкан не полезет.
– Они опаздывают…
Аннетт посмотрела на старинные напольные часы, возвышавшиеся над небольшим журнальным столиком, вокруг которого стояли диван и два кресла: одно – Тодору, второе – ей.
– Это не имеет значения. Для Николаса и Джин-Рут нет ни дня, ни ночи, а для нас – чем позже начнем, тем лучше. К обеду магии в городе меньше всего. Она потоками уходит на остров, а значит, будет проще нарушить и восстановить баланс без последствий.
– Без них мы не найдем ключи…
– Никогда. Знак – плата за снятие защиты. Ведьмаки, как и ты, станут свободны от Нордвуда, когда отдадут зеркальный символ одному из барьеров острова. Всего семь дверей.
Тодор заметил, как побледнела Ани. Ей было сложно представить себя без связи с этим городом.
– Не говори об этом никому. Они все, и ты тоже, не готовы к тому, чего может не быть. Не обрывай мотыльку крылья ради того, чтобы он не обжег их светом.
Можно было бы поспорить, но Аннетт молча согласилась. За годы, прожитые в доме Тодора, поняла: верь, если на это есть силы. Тем более тем, кто не единожды спас тебя. А приемный отец многое давал ей, не требуя ничего взамен.
Стук в дверь смешался с первыми раскатами грома. Анри и Эмма вошли в просторную комнату. Тут же вспыхнули магические шары, которые Тодор использовал вместо светильников. Они служили ориентиром для Николаса и Джин-Рут. Теплый, насыщенный энергией Нордвуда огонек, притягивавший тех, кто потерял свой путь.
Анри поправил растрепанные светлые волосы, хмуро окинул взглядом практически пустое помещение: диван, два кресла, старинные часы и накрытое полотенцем огромное зеркало. Такие стояли на деревянных подставках в магазине антиквариата «Палеос».
Эмма походила на перепуганного воробушка. Кусала бледные губы, прижималась к Анри и часто дышала, будто только что они бежали.
– Все в порядке? – Тодор поднял бровь и вальяжно прикурил трубку.
– И да, и нет. Сила вышла из-под контроля, но Эмма вовремя это остановила, – ответил Анри.
Он