произнес мое имя?
Дориан лениво вошел в кухню – худощавый и подтянутый, красивый и жизнерадостный; на его голове красовалась такая же, как у сына, копна медно-красных локонов. На Дориане были высокие сапоги для верховой езды, запылившиеся до колен, и белая широкополая соломенная шляпа. Он швырнул шляпу через комнату, а женщины приветствовали его восторженными возгласами.
– Тихо! Умолкните все! Вы как стая куриц, когда в курятник забрался шакал! – взревел Том.
Шум слегка утих.
– Дорри, садись поскорее, пока не довел этих женщин до безумия. Мы тут собрались послушать историю о гигантском зубане, которого поймали мальчишки, и о том, как они торговались с голландским кораблем в заливе.
Дориан сел рядом с братом и тут же воткнул свой кинжал в хрустящую корочку пирога с олениной. Вся компания разом одобрительно вздохнула, когда к балкам потолка поднялись клубы горячего ароматного пара. Когда Сара начала раскладывать еду по тарелкам с синей росписью, изображавшей ивовые ветви, комната наполнилась шутками мужчин, смехом и болтовней женщин.
– Так что же случилось с Джимом? – Сара посмотрела через стол, повысив голос так, чтобы ее можно было расслышать в общем шуме.
– Ничего, – ответил Том, не донеся до рта очередную полную ложку. И пристально глянул на сына. – Так ведь?
Постепенно за столом воцарилась тишина, все уставились на Джима.
– Почему ты не ешь? – встревоженно спросила Сара.
Великолепный аппетит Джима давно стал семейным сказанием.
– Я в порядке, просто не голоден. – Джим посмотрел на кусок пирога, к которому почти не прикоснулся, потом обвел взглядом лица сидевших за столом. – И нечего так на меня таращиться! Я вовсе не собираюсь помереть!
Но Сара продолжала наблюдать за ним:
– Так что же сегодня случилось?
Джим прекрасно знал, что мать видит его насквозь, словно он сделан из стекла. И резко встал.
– Прошу меня извинить, – сказал он и, отодвинув табурет, быстро вышел из кухни во двор.
Том хотел было встать, чтобы выйти следом за ним, но Сара покачала головой.
– Оставь его, супруг, – сказала она.
Лишь один человек в мире мог приказывать Тому Кортни, и он послушно опустился на табурет. В противоположность веселому настроению, что царило здесь всего несколько мгновений назад, комната погрузилась в тяжелое молчание.
Сара бросила взгляд через стол:
– Так что же сегодня произошло, Мансур?
– Джим поднимался на борт тюремного корабля там, в заливе. И увидел то, что его расстроило.
– Что именно?
– Этот корабль битком набит осужденными женщинами. Они закованы в цепи, умирают от голода, их избивают. А сам корабль воняет, как свинарник, – ответил Мансур с отвращением и жалостью в голосе.
Все молча представили себе описанную Мансуром картину.
Потом Сара негромко произнесла:
– И одна из женщин на борту оказалась молодой и хорошенькой.
– Откуда ты знаешь? – Мансур