удовольствия, тем быстрее подталкиваешь вот на такие мысли. Что тебе мешает, Белоснежка, перестать бороться с собой? – вкрадчиво шепчет Лазарро, лизнув мочку моего уха. Зажмуриваюсь на несколько мгновений.
– Ты… ты мне мешаешь… – выдыхаю я. Боже, я знаю, что изначально проиграла эту схватку, но почему ты настолько жесток ко мне?
– Чем же я тебе мешаю прекратить стыдиться самой себя? – Он медленно покрывает поцелуями мою кожу, продолжая изводить, легко касаясь пальцами внизу живота и вынуждая кровь бурлить от жара в ней.
– Ты изменяешь… мне это… я ревную… не хочу быть грязной, как Марта. Не хочу стать ей потом, – жалобно признаюсь. Лазарро поднимает голову и вглядывается в мои глаза.
– Ты и не станешь, Белоснежка. Ты намного сильнее, чем она. Но раз таковы условия, то я их принимаю. Запомни их, потому что теперь я буду брать тебя в любых позах и когда сам захочу этого. Ты даже не пикнешь. Хочешь, чтобы зверь быть твоим, так приручи его своим ртом, руками и стонами. Сведи его с ума, а пока… – Он резко садится между моих ног и подбрасывает в руке нож. Замираю. Даже не дышу.
– Чудовище очень хочет поиграть. – Лазарро быстро наклонятся ко мне, и я жмурюсь от страха. Холод пронзает мою грудь и кожу, а потом следует грубый рывок. Меня буквально подбрасывает вверх, бюстгальтер лоскутками падает на матрас. Распахиваю глаза, шумно дыша. Моя грудь рывками вздымается и опускается. Лазарро с силой втыкает нож в матрас, прорывая ткань, и оставляет его там. Едва я успеваю обратно повернуться лицом к нему, как он настигает своим ртом мой. Если честно, то я немного отвыкла от того напора, с каким Лазарро целует меня. Он пожирает. Кусает, сосёт, облизывает мои губы, вызывая у тела абсолютный восторг от его власти над ним. Оно совершенно просыпается от движений языка Лазарро, касающихся похотливым мазком моего и забирающего воздух из моих лёгких. Словно и не было этих долгих дней, не было расставания. И вот я вновь в его руках. Он демонстрирует мне свой голод, настоящий голод, какого я не знала раньше. Так глубоко и остро он меня никогда не целовал. И я таю…
Лазарро резко дёргает за колье на моей груди, и этот жест болью отдаётся в шее. Вскрикиваю и скулю, зажмуриваюсь. Выгибаюсь всем телом. Он просто сломал застёжку. Приоткрываю губы, напряжённо смотрю на него. Лазарро проводит пальцем по ранке на затылке, и я вижу на нём кровь. Он слизывает её со своих пальцев.
– Я хочу рисовать. Рисовать впервые в жизни на твоём теле, Белоснежка. Оно моё, – шепчет, утыкаясь носом в мою шею и обнимая меня. Я в шоке от того, что он поранил меня и с таким чувством признаётся в своих извращениях. Меня пугает догадка о том, что для него значит слово «рисовать».
Его губы двигаются по моим ключицам, заставляя мысли ослабеть, а похоть вновь вернуться на передовую. Моё тело отзывается волнообразным удовольствием внутри. Я растворяюсь в нём, прикрывая глаза и полностью отдаваясь во власть губам и рукам Лазарро. Он гладит моё тело, сильнее разгоняя кровь, целует шею, затем ключицы и опускается ртом ниже. На пару