было неудобно. Но другого выбора не было.
– Пятое октября, почти три часа дня, – доброжелательно улыбнулась женщина. – Меня зовут Карла и если вам что-то понадобится, вы можете ко мне обратиться.
– Спасибо, Карла, – кивнула я, ловя себя на мысли, что это имя не очень женщине подходит. Она слишком мила. – Обращайтесь ко мне просто «Мэри», не надо «Мария».
– Хорошо, – согласилась она. – Мэри, пообещайте мне, что покушаете, потому что мистеру Кано не понравится, если…
– Я поем, – заверила ее, вкладывая вилку в пальцы. Я уже и сама понимаю, что хватит морить себя голодом. – А Марк когда вернется? – осторожно спросила, потому что и сама не знала, хочу ли его видеть… после всех его слов. Рядом с ним не менее страшно, чем рядом с Эскобаром, если честно.
– Мистер Кано не отчитывается о таких вещах, – удивилась женщина. Действительно, как я не догадалась… – Мэри, и еще кое-что… – она достала из нижней полки тележки макбук и положила мне на кровать. – Это вам понадобится для обучения…
Какого обучения? Мои глаза округлились, и Карла это заметила.
– Мистер Кано сказал, что вы знаете, о чем идет речь, – последнее, что добавила женщина.
Понятия не имею! Я проводила Карлу взглядом и, недолго думая, решила все же поесть. Голодный взгляд упал на суп с морепродуктами и овощные тосты. Вкус у всего был пикантным, я бы сказала «кубинским»… Наелась я быстро, вообще не привыкла есть много. Поэтому десерт и второе блюдо даже пробовать не стала. Надеюсь, что мистер Кано не распсихуется от этого. Это сарказм, ведь я уверена, что ему плевать на меня… До сих пор в ушах звучат его слова: «…если тебе хочется жить, придется придумать, как сделать так, чтобы мне не было противно тебя трахать».
Это утро прошло, как в тумане. Ибо мозг отказывался верить в то, что это Марк. Сердце отказывалось верить в его жестокость. Тело, не желало видеть отвращение в его глазах. Где-то глубоко внутри я все еще хранила совсем другие воспоминания. Те самые воспоминания, в которых я была особенной для этого мужчины. Воспоминания, в которых он меня любил. Воспоминания, в которых бы никогда не сделал мне больно. Каждый раз, когда возвращаюсь из прошлого, ставлю себе один и тот же вопрос: «Как я могла так все испортить?»
Мне казалось, что ничего более жестокого, чем его игнор, быть не может. Потому что после того дня, когда я ему все рассказала, он не хотел меня ни видеть, ни слышать. Это так ранило. Что ж, я ошибалась. Его гнев и ненависть гораздо более жестокие. Они, словно выкованные годами обреченности, в которых мы оказались вдвоем. Из-за меня. Я это понимаю… и все же, не могу поверить в то, что все обернулось так… До сих пор не понимаю, почему он хочет меня оставить… зачем сказал, что теперь я его путана, если ему противно быть рядом со мной?
Такая ужасная роль. Унизительная. Звучит как клеймо.
Прокручиваю это утро в голове и все думаю, что рассчитывала на то, что он скажет: «Это шутка, Мэри». Но он не сказал… Он ведь не убьет меня, правда? Он же не будет издеваться надо мной? Это же Марк, пусть теперь он капо ди капи,