тут же затихают и поворачиваются к нему. Честное слово, в этот момент он делает паузу, чтобы бросить быстрый взгляд на собравшуюся толпу и проверить, все ли впечатлены его появлением во всей красе и славе. Для Ника мало просто пригласить Кайли Брукс на выпускной – его приглашение должно быть чем-то из ряда вон выходящим. Будучи звездой «Золотых жуков», вы просто обязаны блистать.
– Кайли, – выдыхает Ник, беря ее за руки. Он поворачивает ее, как в танце, и тут, хочешь не хочешь, но на мгновение руки приходится разнять, и это выглядит уморительно, но он делает вид, что все идеально. Скрипя начищенными кожаными туфлями по полу, Ник опускается перед ней на одно колено. Он смотрит на нее снизу вверх, но не произносит ни слова.
Вместо этого Ник кивает, и его друзья выстраиваются за ним полукругом. Сразу видно, что у них это отрепетировано. Они бросают цветы к ногам Кайли, а затем один за другим разворачивают плакаты.
С одной стороны, вся эта продуманная и отрепетированная показуха заронила в мое сердце осколок сентиментального умиления и вызвала улыбку. Но с другой – по сути, все выглядит так: свора неуклюжих старшеклассников с детскими плакатиками в руках, будто это постановка третьеклассников о том, как растут цветы. К тому же все действо происходит напротив потрепанного постера «Скажи нет»[7]. Все происходящее, вне всяких сомнений, уморительно, но я сдерживаю смех.
– Кайли, – произносит центровой «Золотых жуков», держа в руках плакат. Понаписано там немало, но, к счастью для всех, Ник читает вслух. Перед этим он буквально оглядывается, чтобы убедиться, что стоит как надо.
Сжав руки Кайли в своих, он произносит с интонацией диджея ночного клуба:
– Детка, с самого начала старших классов все только и говорили о выпускном. Ты знаешь, что я не такой, как все, я на вершине, но на этой высоте бывает порой одиноко.
Я так сильно закатываю глаза, что мне даже делается немного больно, когда они встают на место. Потому что дайте-ка я вам объясню: «не такой, как все» – это про белого парня в школе, где учатся преимущественно белые. Русоволосый, голубоглазый, самый высокий в классе, белее стакана молока. Но Кайли заглатывает наживку, как глупый котенок, и даже ухом не ведет.
Разворачивается следующий плакат, а я все так и торчу у лестницы, потому что – да – я слежу за происходящим, но – нет – мне не нужно, чтобы кто-то заметил, что я слежу за происходящим. Я берусь за лямки рюкзака и чувствую, как по моему телу проходит дрожь. Нет, не от холода или переизбытка цинизма, – из-за нее.
Когда Алисса оказывается рядом, я всегда чувствую дрожь во всем теле. Во всем теле. Слишком близко Алисса встать не может, потому что про нас никто не знает. Но она останавливается на расстоянии, с которого до меня все же долетает аромат кокосового масла в ее волосах и насыщенный запах ванильного крема для рук: да, она вкусняшка, с этим не поспоришь.
Пока Ник зачитывает третий плакат, «А потом случилось нечто: детка, ты изменила мою жизнь», Алисса шепчет мне на ухо:
– Тебе